Отравленная страсть
Шрифт:
– Я Ногатина никогда даже не видел.
– Видел, Заколов, видел.
– Что вы несете?!
– Он был в моей приемной, когда ты уходил.
Я припомнил упитанного лысого мужчину с тяжелым решительным взглядом.
– Лысый? Это был Ногатин?
– Да, Заколов, он.
– Ну и что?
– А то! Он зашел в мой кабинет сразу после тебя. У нас состоялся разговор. Неприятный. Но это не важно. Секретарша принесла кофе. Я кофе не пил. Я пил коньяк. А Ногатин выпил и… И отдал богу душу. Удушье, спазмы, окочурился
Теперь я понял смысл непонятных вопросов следователя Ворониной. Так вот, оказывается, кто стал еще одной жертвой отравителя. На душе отлегло. Подспудно я опасался, что могла пострадать Женя Русинова. А Ногатин был мне безразличен. Хотя после второго убийства история приобретала более зловещий характер.
– А яд был тот же? – живо поинтересовался я.
– Что и у Андрея Воробьева? Тот же самый. Оба погибли из-за бромциана. Из одной партии. Это уже потом установили. Кстати, твою роль в деле Андрея я знаю. Женя мне все рассказала. Там ты по глупости столько дров наломал… Достаточно Евгении дать следствию нужные показания – и все! Колыма твой дом родной на пятнадцать лет.
– Женя сама вам предложила такой вариант, или вы подсказали?
– Ладно, не будем пока про Евгению, – нахмурился Калинин. – Ее в это дело ввязывать я не собираюсь. С тебя достаточно и Ногатина. Отравил видного в городе человека.
– Отравил, ничего себе… Почему вы в этом уверены?
– Я думаю, перед уходом ты подсыпал яд в кофейные чашки. Ты надеялся, что кофе выпью я, но прогадал. Кофе выпил совсем другой человек.
– Почему же меня сразу не арестовали?
– Почему?.. Приехали оперативники, следователь, эксперты. Светлана в истерике. Это моя секретарша. На нее первую подозрение пало. Собственноручно чашки в кабинет принесла. Но я отстоял. Не дал арестовать.
– Похвально. Людей вы любите, – сделав ударение на слове «любите», язвительно произнес я.
– Не предаю! – хмуро огрызнулся Калинин.
– А ведь вы сами могли подлить яд в кофе! Наверняка у вас была прекрасная возможность сделать это незаметно в пылу спора. Да и смерть Ногатина вам очень выгодна. Разве не так?
– Я тоже под подозрением, – спокойно согласился Юрий Борисович. – Как и все, кто заходил в тот день в мой кабинет и приемную. Вот только про тебя я следователю не рассказывал.
– Ворониной?
– Да, ей.
– А почему?
– Потому что был уверен, что это сделал именно ты!
– Странная логика.
– Выгодная логика. – Калинин перешел на зловещий шепот: – Я видел, как ты уходил. Раздосадованный, что я не пошел на твое предложение по обмену папочки с компроматом на Евгению. А ради такой женщины многие из мужчин согласятся на все! Отравление – это твой запасной вариант. Если не проходит шантаж, то, пожалте, ядик в чашечке. Главное, чтобы конкурента не стало.
– Почему же вы не сказали про
– Решил, что сам с тобой рассчитаюсь. К тому же у тебя на руках бумаги опасные были. Ты бы про них первым делом следователю и рассказал, чтобы мне отомстить.
– А секретарша? Она что, про меня не упомянула?
– Светлана была в шоке. Ее увезли в больницу. Я сам распорядился.
– Хороший спектакль получается, – ухмыльнулся я. – Тогда промолчали, а сейчас решили обвинить меня во всех смертных грехах.
– Не совсем так. Я пришел сюда, чтобы предложить тебе тот же вариант, что и ты мне.
– Не понял.
– Короткая память у молодежи! Ты забыл, с чем приходил ко мне в кабинет?
– Помню.
– Так вот. Я делаю зеркальное предложение.
– А поподробнее.
– Я сделаю так, чтобы тебя выпустили из КПЗ и сняли все подозрения. А ты… Ты забываешь о Жене и немедленно уезжаешь из города. Как тебе такой вариант?
– Но я же никого не убивал.
– А это еще неизвестно. Да и не так важно. Если будут нужные свидетельские показания, ты сгоришь. Прокуратура послушает меня, а суд… Суд скушает все, что ему преподнесет следствие. И про драку с милиционерами не забывай.
Я задумался. В том, что первый человек в городе сможет надавить на следствие, я не сомневался.
– С одной стороны – получаю свободу, с другой теряю…
– Мне еще нужна папка, – устало произнес Калинин, потерев виски. – Папка и свобода в обмен на Женю.
– А она об этом знает?
– А ты, когда шел ко мне, с ней советовался? – резко наклонился Калинин.
Да, он использует то же оружие, что и я. Мы поменялись местами. Но на его стороне сейчас сила власти и мое незавидное положение.
– Постойте, – я пришел к неожиданному выводу, – но если меня посадят, вы так и так избавитесь от конкурента.
Юрий Борисович смотрел на меня, как умудренный опытом учитель на неразумного ученика, которому несколько раз необходимо повторять одно и то же.
– Русские женщины жалостливые. Они жалеют обиженных. Лучше, чтобы ты уехал свободным, чем сидел в клетке здесь.
– Вдобавок я обязательно упомяну о том, зачем приходил к вам в кабинет. Всплывет папка.
– Да не всплывет! Сейчас пошлю к тебе в общежитие людей с обыском, и все – документы у меня.
– А разговоры?
– К разговорам мне не привыкать. Суд сделаем закрытым, так что…
– Так что все из-за Жени! Если она почувствует, что судят безвинного, да еще вы лично приложили к этому руку, то неизвестно, на чьей стороне будут ее симпатии.
– Слушай. Ну зачем ты упираешься? Я тебе предлагаю идеальный вариант. Уже к вечеру можешь быть на свободе. Уезжай на каникулы, с практикой в университете я тоже все улажу.
– Вы все предусмотрели.
– Ты молодой. У тебя еще будет куча девчонок. Зачем тебе чужая любовница?