Отравленная туника

Гумилев Николай Степанович

Имр

Хитришь, императрица, ясно вижу, Что ты хитришь. Обманывай других, Детей и стариков, в тебя влюбленных, Сановников лукаво-раболепных, Но не меня, бродягу из пустыни, Который верит только облакам, Да самому себе, да спетой песне. Ты хочешь страсть мою разжечь? Напрасно! Она и так горит лесным пожаром, И я теперь как тетива у лука, Натянутая мощною рукой. Я раз переменил мое решенье И

не могу в другой переменить.

Феодора

Ты нравишься мне, право, я с тобою Могу не прятаться и не лукавить. Твоя душа черней беззвездной ночи, Любовникам и ведьмам дорогой… Что, если бы тебя я полюбила?

Имр

Предай мне Зою.

Феодора

Правда. Надо мстить Обоим нам, и я императрица. Пока уйди и стань за этой дверью, Сейчас войдет сюда царевна Зоя, Я с нею буду говорить как мать, Журить ее, и ты войдешь, когда Увидишь, что ее я покидаю.

Имр уходит. Входит Зоя, за нею Царь Трапезондский.

Сцена четвертая

Феодора, Царь и Зоя.

Феодора

Ты, Зоя?

Зоя

Да, императрица.

Феодора

Как – И ты?

Царь

Да, я. Ты, кажется, смутилась?

Феодора

Я тронута.

Царь

Не время для насмешек. Теперь я всюду чувствую опасность Не для себя, а для царевны Зои, Ее не кину я ни на минуту, И даже ночью стану я с мечом Перед дверьми в ее опочивальню.

Феодора (Зое)

И ты на это согласилась?

Зоя

Да.

Феодора (Царю)

Какую же ты чувствуешь опасность?

Царь

Везде опасность чистым там, где ты!

Феодора

Ты позабыл, что я императрица.

Царь

Я ничего не позабыл, я знаю, Что там, где ты, – измена и насилье, Удары потаенные кинжалом, И яд, и раскаленное железо, Которым

выжигаются глаза. Араб еще не заключен под стражу?

Феодора

А что тебе за дело до араба?

Царь

Ты думаешь, что эхо этих зал Тебе одной рассказывает тайны? Царевну ты назначила арабу, Ты разжигаешь в нем и страсть и месть, Он точно тигр, почуявший добычу, Но я могу смирить, императрица, И тигра, и ползучую змею.

Феодора

Так вот она, хваленая твоя И царственная кровь, вот доблесть сердца. И Зоя соглашается с тобой? Так кто ж она: царевна, для которой Господь на небе жениха наметил, Или блудница, и прохожий каждый Ее унизит или оскорбит? За чистую ее я принимала До этих пор…

Царь

Клянусь, она права…

Феодора

Так, значит, вечно будешь ты стоять С мечом перед ее опочивальней, Подслушивать, выслеживать, таиться, То верить, то опять подозревать. Ты позабудешь дальние походы, Ты перестанешь управлять страной. И будут дни твои полыни горче, И будут ночи как мученья ада.

Царь

Клянусь, она права! Царевна, ты Как думаешь?

Зоя

Не знаю.

Феодора

Разве Зоя, Униженная вечным подозреньем, Не будет чувствовать себя в тюрьме И наконец однажды не помыслит – Быть может, я действительно такая? А что тогда – ты знаешь?

Царь

Нет, довольно. Теперь хочу я даже, чтобы к Зое Слетались диким роем искушенья, Я вижу, вижу, как она пройдет Средь них, окружена покровом света И, чистая, их даже не заметит.

Феодора

И ты уйдешь со мной, оставя Зою Наедине с твоим врагом смертельным?

Царь

Царевна, ты оценишь подвиг мой?

Зоя

Не уходи. Мне хорошо и страшно. Я слышу будто звон далеких арф Бесчисленных и ветер слишком знойный И слишком пряный… я – как облака, Что тают в полдень в небе просветленном, И я не знаю, что со мной такое.