Отравленные джунгли
Шрифт:
Оружием моряки снабдили разнообразным и современным. Теперь в распоряжении группы были пара обычных автоматов, пара бесшумных «Винторезов», «СВД-С», пистолеты, ручные гранаты, ножи и даже гранатомет «РПГ-32» «Хашим» с приличным запасом термобарических зарядов калибра 72 мм.
Раз в тридцать минут Гурьев приказывал группе остановиться. Запросив по миниатюрному навигатору место, он получал координаты и сверялся с подробно подготовленной картой, которую получил в пакете от Коротаева.
Все были одеты в тропическую «камуфляжку» и разгрузочные жилеты. У каждого за спиной висел
Изредка – когда позволяли условия – он донимал друга вопросами:
– Захар, нас здесь точно не найдут?
– Ну, разве что прочешут джунгли силами полиции всех африканских государств. Ты представляешь, насколько сложно разыскать небольшую группу людей в густых джунглях? – посмеивался тот.
– Нет. Я по лесной части не мастак. Я специализируюсь по вирусологии.
Впервые оказавшись ночью в джунглях, приятель нервничал. Захар решил немного отвлечь его и привести в чувство.
– Хочешь, расскажу одну историю? – спросил он.
– Давай.
– Ты слышал что-нибудь про Хиро Онода?
– Нет. Кто это?
– Младший лейтенант японской войсковой разведки. Или, как его до сих пор называют в Японии, – «последний самурай».
– Нет, – уверенно мотнул головой Сидякин. – Точно не слышал.
– Эта история случилась на одном из Филиппинских островов, где Онода воевал против союзных войск во время Второй мировой войны. На холмистом острове произрастают примерно такие же густые леса. Командование приказало ему держаться до последнего патрона и строго запретило кончать жизнь самоубийством. С тремя подчиненными он обосновался в горах и, не зная об окончании войны, вел партизанскую войну на протяжении тридцати лет. В пятидесятом году один из бойцов младшего лейтенанта сдался филиппинской полиции, и о мужественном офицере узнал весь мир. Ему сбрасывали с самолетов листовки, в которых рассказывалось о капитуляции Японии, японские и филиппинские власти организовывали масштабные поиски, а в семьдесят четвертом году в джунглях острова на него случайно наткнулся молодой японский путешественник. От него Онода узнал всю правду о событиях в мире, но покидать джунгли и сдаваться наотрез отказался, так как не имел на это разрешения от непосредственного командира.
– Вот это да! – изумленно прошептал за спиной капитана Генка. – И что же дальше?
– Дальше молодой путешественник вернулся в Японию, где представил фотографии и рассказал о «последнем самурае». Новость произвела настоящий фурор. Японское правительство в срочном порядке разыскало одного из ветеранов – майора и непосредственного начальника Оноды, попросив оказать содействие в возвращении продолжавшего воевать лейтенанта. Майор согласился, надел старую военную форму, прилетел на Филиппинский остров, вышел на связь с подчиненным и передал ему приказ прекратить боевые действия. Лишь после этого младший лейтенант в полном военном обмундировании, с самурайским мечом, с исправной винтовкой и приличным боезапасом покинул джунгли.
– Обалдеть!
– Согласен, есть чему удивляться.
– А что же филиппинские власти? Наверное, расстреляли его или передали своим друзьям американцам?
– По филиппинским
– И где же он теперь? Жив или умер?
– Онода жив. А многие специалисты предполагают, что в филиппинских джунглях до сих пор скрываются десятки подобных ему самураев. Кстати, десять лет назад двоих аксакалов отыскали. Одному на тот момент исполнилось восемьдесят семь, второму восемьдесят три.
Генка проглотил вставший в горле ком и с опаской поглядел по сторонам:
– А здесь войн, случайно, не бывало?
– Они здесь и сейчас происходят. Почти каждый год.
– Ты нарочно заставляешь меня нервничать?
– Нет, – беззвучно посмеивался в темноте Гурьев. – Ты спрашиваешь – я отвечаю. Но для беспокойства нет причин – африканские государства воюют между собой редко. В основном выясняют отношения местные племена: делят территории, зоны охоты, источники воды… Сейчас здесь тихо, в противном случае сотрудники консульства нас бы предупредили. Так что не дрейфь. Джунгли – настоящий рай для таких, как мы.
Пограничную реку форсировали в четыре утра, когда на востоке занималась фиолетовая заря.
– Быстрее, парни, – торопил капитан. – Погранцов на весь Кенберун человек сто, но, по закону подлости, наряд может оказаться точно в том месте противоположного берега, куда мы собираемся плыть.
Раздеваясь, бойцы упаковывали имущество в прорезиненные мешки, имевшиеся среди прочего снаряжения. Сидякин, как всегда, копошился дольше всех. Даже связист Роман Туров, в чьи обязанности входила сохранность аппаратуры спутниковой связи, управился быстрее.
– Тебе помочь? – наклонился над другом Захар.
– Я почти готов, – неуверенно сказал он.
– В чем проблема?
– Знаешь, Захар, я плохо плаваю, – помявшись, признался Генка.
– Так… если мы возьмем твой чемодан, сможешь доплыть?
– Попробую.
– Складывай одежду и обувь в прорезиненный мешок. Так… – контролировал его действия Гурьев. – Теперь, не выпуская из мешка воздух, хорошенько перетяни резинкой его горлышко – в таком состоянии он поможет держаться на поверхности. И не отставай от группы. Если почувствуешь неладное – позови. Только не ори на всю Африку. Я буду рядом…
Снайпер осмотрел другой берег с помощью прибора ночного видения и дал добро:
– Чисто. Можно идти.
Бойцы вошли в воду. Течение речушки было несильным, группу почти не сносило.
Захар плыл рядом с Сидякиным, наблюдая за его движениями и прислушиваясь к дыханию. Генка держался героически: одной рукой вцепился в мешок, другой выполнял размашистые гребки.
– Не суетись и не части – работай ровно. Мы уже на середине. Немного осталось.
Преодолев последнюю сотню метров, спецназовцы выбрались на берег. Отдав заплыву все силы, вирусолог повалился на песок.