Отравленные клятвы

Джеймс М. Р.

— Иди сюда, зайчонок. — Я провожу рукой по ее влажным волосам, и на одну короткую секунду она прислоняется к моей груди, ее руки прижаты ко мне, как будто она тоже хочет утешения.

А затем она отстраняется, скрестив руки на груди и тяжело сглатывая.

— Доволен? Чувствуешь себя лучше? Могу я теперь подняться наверх и лечь спать.

Мгновенная мягкость, которую я почувствовал по отношению к ней, мгновенно сменяется острым уколом раздражения.

— Нет, — говорю я ей так спокойно, как только могу. — Мы собираемся насладиться вечером, как я и планировал. А потом, после, посмотрим, что мы будем

делать в постели. Но я не думаю, что это будет сон.

Лиллиана стискивает зубы, но ничего не говорит. И я задаюсь вопросом, может быть, впервые моя невеста не боится мысли оказаться в моей постели так сильно, как ей хотелось бы, чтобы я поверил.

НИКОЛАЙ

Пока она стоит там, в бассейне, и смотрит на меня так, словно я пнул ее любимого щенка, я выхожу и иду в бар, чтобы принести нам напитки.

— Хочешь вина, зайчонок? Или чего-нибудь еще?

— Что нужно сделать, чтобы заставить тебя перестать называть меня так? — Процедила она сквозь зубы, и я вижу, что ее отношение вернулось в полную силу.

— Ничего, — Спокойно отвечаю я ей, доставая хрустальный бокал и наливая в него немного хорошего виски. — Мне нравятся прозвище, которые я выбрал для тебя. Оно кажется подходящим.

— Только для тебя.

— Ну, это то, что имеет значение. — Я делаю большой глоток виски и добавляю еще одну порцию. Лиллиана, вероятно, заставит меня пить до конца ночи.

К сожалению, это часть того, что привлекает меня в ней. Ее непокорность, ее бунтарство, ее дерзкий язык, все это так отличается от того, к чему я привык, от того, как женщины обычно относятся ко мне. Я никогда не думал, что конфронтация возбудит меня, но каждый раз, когда Лиллиана говорит со мной, мне кажется, что это доходит прямо до моего члена.

— Ты можешь сказать мне, чего ты хочешь, или я выберу что-нибудь для тебя, — говорю я ей и слышу, как она вздыхает.

— Вино, — наконец говорит она. — Ты действительно хочешь остаться здесь?

— Ты не хочешь? — Я указываю на бассейн и вид за ним, и я вижу, что у нее нет аргументов для этого. Это действительно потрясающе, и я вижу, как ее взгляд скользит к снежному пейзажу за окнами.

Я не заморачиваюсь с полотенцем, когда выхожу, чтобы принести наши напитки, и я чувствую на себе ее взгляд, когда откупориваю и наливаю вино, полностью обнаженный. Мой член смягчился, но он все еще толще и длиннее, чем у большинства мужчин, даже когда я не возбужден, и я знаю, что ей также нравится смотреть на остальную часть меня. Я видел, как она смотрела на меня, когда думала, что у нее достаточно времени, чтобы я не заметил, или когда она просто не могла ничего с собой поделать.

Мне нравится думать, что я не особо высокомерный мужчина, но я всегда наслаждался женским вниманием. Хотя что-то в том, что Лиллиана не может не смотреть на меня, кажется лучше. Как будто я что-то выиграл, если она не может перестать пялиться.

Эта девушка действительно действует тебе на нервы, Василев.

Я приношу ей вино, лениво размышляя, не разобьет ли она бокал и не ударит ли им меня. Я был бы почти впечатлен, если бы она попыталась, но она просто берет его

у меня, когда я сажусь обнаженный на край бассейна, потягивая виски, в то время как она делает медленный глоток вина.

— Я еще сделаю из тебя знатока вин, — говорю я ей, соскальзывая обратно в воду и ставя свой бокал на край.

— Я думаю, это время было бы потрачено впустую. — Она делает еще один глоток. — Сомневаюсь, что у них был бы совсем другой вкус.

— Ну, есть только один способ выяснить. — Я наблюдаю за ней, когда говорю это, и выражение ее лица не меняется. Я не знаю, почему я чувствую желание познакомить ее с новыми вещами, показать ей, что жизнь, частью которой она сейчас является, не обязательно должна быть тюрьмой, как она думает. Как бы я ни старался не обращать на это внимания, такое чувство, что она продолжает пробиваться обратно.

Я допиваю виски, а затем указываю на окно от пола до потолка.

— Давай выйдем на улицу.

Лиллиана смотрит на меня так, как будто я сошел с ума.

— Там холодно. Ниже нуля.

— Это приятно, когда ты в горячей воде. Поверь мне.

Как только я вижу выражение ее лица, я понимаю, каким нелепым было это заявление. Конечно, она мне не доверяет. Я вижу момент, когда она раздумывает, спорить или нет, а затем пожимает плечами.

— Хорошо. Но если я почувствую, что у меня отмораживаются сиськи, я немедленно вернусь в дом. И лягу спать.

— Какой же у тебя грубый язык. — Цокаю я и позволяю своему взгляду скользнуть по ее обнаженной груди, позволяя ей увидеть, насколько мне нравится смотреть на нее, когда она обнажена для меня вот так. — Договорились, зайчонок. Но если ты пойдешь спать, я пойду с тобой. Так что просто помни это.

Она больше не спорит со мной по этому поводу. Она следует за мной через отверстие из граненого стекла, которое ведет к открытой части бассейна, от воды поднимается пар, и я вижу легкое покалывание гусиной кожи на ее руках и верхней части плеч. Я почти хочу, чтобы она сказала, что слишком холодно, и я смогу отвести в постель.

Я вижу, как ее взгляд скользит по пейзажу, и я хочу увидеть ее реакцию. Здесь красиво: земля, покрытая снегом, деревья, возвышающиеся на заднем плане, темное небо, усыпанное звездами. У меня возникает внезапное желание рассказать ей, как сильно я люблю приезжать сюда, каким расслабляющим я нахожу это место вдали от моего отца и обязанностей нашей семьи. Как часто мне нравится приходить сюда одному, когда я могу, и как ее присутствие здесь…

Что именно я хочу ей рассказать? Я не должен говорить приятных вещей, Лиллиана сейчас не самый приятный собеседник, по крайней мере, в общении. Интересно? Я не думаю, что она воспримет это как комплимент, тем более она уже знает, как сильно мне нравится трахать ее.

— Здесь прекрасно, — мягко говорит она, и, возможно, это одна из первых искренних вещей, которые я от нее услышал, без оттенка сарказма или едких комментариев. Я думаю, она понимает, как только слова слетают с ее губ, что она сказала, потому что она отводит взгляд, обхватывая себя руками. — И холодно, — добавляет она, как будто вспомнила, что ей все это не должно нравиться.

Я двигаюсь по воде к ней, обнимаю за талию, притягивая ее спиной к себе, и наклоняюсь, касаясь губами ее плеча, где кожу покалывает.