Отравленные корни
Шрифт:
Просто и очевидно. И единственное реальное отличие слуг Света и Тьмы в том, что первые хотя бы держат данное слово. До определенных пределов, конечно. Нам обоим выгодно сотрудничество, мы прекрасно понимаем весь расклад и легко можем договориться. К тому же... Мне ведь нужны союзники?
– Пусть будет так.
Никаких пафосных клятв и призыва Света, просто кивок и вполне искренняя улыбка. Теперь можно перейти к более приземленным потребностям.
– Мне нужно купить фон, - невольно кривлюсь при мысли о том, что придется разбираться в предназначении кнопок и прочих символов.
– И прочие изобретения. Поможешь?
– Конечно, - он соглашается
– Я знаю несколько подходящих магазинов и специалистов. Все устроим...
Маг прерывается на полуслове, потому что к столику неторопливо прямо по воздуху подплывает наш заказ. Столь оригинальный способ доставки довольно редок, обычно используется, когда посетителей слишком много... Или же хозяин откровенно опасается подходить ближе. Кажется, нянька нужна мне значительно больше, чем казалось сначала...
Деметрий хмурится и молча переставляет блюда на стол, думая видимо о том же.
– Сделай одолжение, скажи, насколько плохо выглядит моя печать?
Нет, не любопытство, попытка узнать жизненно важную информацию. Сформулировано, конечно, криво, но...
– Высшая степень опасности, - хмуро отвечает собеседник, - с индивидуальным обозначением.
Вот что-то мне подсказывает, что это обозначение я уже знаю.
– Княгиня проклятых...
После кафе мы действительно отправляемся по магазинам, где в первой половине дня, к счастью, довольно пусто. Сценка из кафе повторяется с завидной регулярностью, через полтора часа Деметрий уже заметно охрип и стал мрачнее тучи. Кажется, добровольная работа оказалась хуже, чем он думал. В результате обед он забирает на вынос, и едим мы его, сидя в машине на заднем сидении. Оба молчим. Утихший было дождь начинается снова, и мир сквозь тонкое стекло мобиля кажется серым. Бесцветным. И пустым. Еда теряет вкус, и накатывает легкая хандра.
Так или иначе, происходящее давит на меня. Я перестала быть самостоятельной, независимой, сильной... Потеряла опору. И держусь сейчас только потому, что должна узнать, что будет с сыном. Мне некогда жалеть себя, и я жестким усилием отгоняю тяжелые мысли. Все неважно, я справлюсь.
– Илея нет в городе, - тихо произносит мой невольный компаньон, рисуя узоры на своем стекле, - Марикетта говорит, что он куда-то переместился по делам. Все необходимое мы купили. Можем вернуться в коттедж.
С ней он связался мысленно, и я испытываю короткий укол зависти, потому что не могу ничего сделать сама. Ехать обратно мне не хочется, тем более что Марьку все равно потом забирать из больницы, поэтому вместо бесплодных размышлений, мы занимаемся делом - устраняем мои пробелы в пользовании изобретениями.
Следующие четыре часа пролетают незаметно. Деметрия не раздражают мои не всегда умные и уместные вопросы, он доступно объясняет и порой тихо смеется, стараясь прятать улыбку, чтобы меня не обидеть. Я и не обижаюсь. На что? Мне необходимы знания и практика, а он может их дать. К тому же совместный смех сближает, почти также сильно, как и совершенное вместе преступление... Проведенная аналогия заставляет вздрогнуть меня саму. Влезть в старую шкуру будет сложнее, чем стать своей среди темных. Я слишком прочно забыла, что такое быть искренней.
Потом мы забираем Марикетту с работы и возвращаемся в поселок. Всю дорогу она что-то щебечет, заполняя пространство мобиля собственным теплом. Внутри меня что-то невольно откликается на ее присутствие, тянется, пробивается, словно сквозь толщу воды, но снова
В коттедже волшебница порхает по кухне, готовя ужин - капелька магии, умелые руки и много терпения творят настоящие чудеса. Деметрий уходит к себе, а я поднимаюсь наверх, чтобы сгрузить покупки и принять душ. Сейчас, вода - единственный доступный мне способ быстро очистить восприятие, умерить количество переживаний. И я позволяю себе маленькую слабость - постоять под упругими струями подольше, отрешившись от всего мира. Липкая слабость, не отпускавшая весь день после визита к Виттору, уходит, кровь быстрее бежит по венам, даже дышать становится легче.
Спускаюсь вниз, улавливая аппетитные запахи мяса, тушеного с черносливом, и сажусь за барную стойку. Все уже сервировано, Марька гордо ставит передо мной полную тарелку, которую я разглядываю с явным сомнением. Тьму сложно сдержать, особенно когда она рвется наружу и ищет себе любую лазейку, поэтому зав время нашего с ней противостояния мне пришлось отказаться от многих слабостей. Сладости и мясо в том числе. Мертвая еда пробуждает лишнюю агрессию, а сахар вызывает скачок гормонов. Поэтому в моем меню остались лишь фрукты, овощи, творог и каши, а также различные соленья, варенья, мед и травы. Только благодаря ним я и выжила.
– Что-то не так?
– подруга как всегда проницательно замечает мое сомнение.
– Давно не ела мясо, - задумчиво ковыряюсь в тарелке. В принципе, печать в любом случае блокирует магию, так почему бы и нет?
– Пожалуй, стоит наверстать.
Она улыбается и извлекает откуда-то из-за спины бутылку красного вина. «Виктория». Названо в честь волшебницы, погибшей во время войны Света и Тьмы. Самая обычная узкоспециализированная нейтралка, бывший геолог, которая прикрывала эвакуацию детей из района, который совершенно неожиданно оказался в эпицентре боя между светлыми и темными. Она не могла их остановить. И просто обрушила участок земли, находящийся над карстовыми пустотами. Погибла сама и прихватила с собой, и тех и других, не разбирая, кто виноват. А дети выжили. Пятьдесят будущих магов. Огромное количество по военным меркам.
Ее поступок всегда меня восхищал, если можно так сказать. Он говорит об истинной цене войны. О том, почему важно хранить равновесие. Напоминает, что нам грозит, если вдруг будет нарушен закон. Да и само вино хорошее. Мое любимое. Было.
– Я купила ее еще тогда...- Марька вертит бутылку в руках, не зная, что делать дальше.
– После того, как тебя забрали на подготовку. Подумала, что когда ты вернешься, выпьем. За успешное завершение...
Голос у нее тихий и к концу маленькой речи совсем прерывается. А до меня с запозданием доходит, что сегодня праздничный ужин. Точнее попытка... И я всерьез считала, что она может за мной следить?
– Давай просто выпьем, - пододвигаю ей бокал и кривлю губы в улыбке, - за мое возвращение. Я же все-таки здесь.
Она смотрит мне в глаза и отрывисто кивает, тряхнув рыжими волосами. Бордовая жидкость наполняет бокалы, и я осторожно делаю первый глоток. Пряное, сладкое вино оставляет на языке немного горькое послевкусие. Так и должно быть. Говорят, что виноград для вина собирают именно на месте гибели Виктории и других магов. И что нет на всем материке более красных плодов. Сочиняют, конечно, но порой кажется, что горечь - это невысказанные сожаления погибших о своих поступках.