Отравленные корни

Грей Дайре

Ругань Деметрия он уже не слышал, опустился рядом с ней и невольно потянулся, чтобы залечить ушиб, но вовремя опомнился. Старый целитель не стал бы просто так накладывать запрет на магию. Стоило встретиться с ней взглядом, и внутри шевельнулся страх. Мысль о том, чтобы причинить боль относилась к теории, и он отнюдь не собирался бить ее, чтобы заставить раскрыться. Однако теперь уже ничего не изменишь.

– Позови целителя, - рыкнул он дипломату и осторожно прикоснулся к скрещенным на животе рукам женщины.
– Афия, посмотри на меня. Где больно? Ребра целы?

– Нормально...- ее хрип заставил проснуться совесть,

а затем она закашляла, и страх внутри сменился чувством вины. Из-за плеча донесся мат друга. Да, сейчас он его прекрасно понимал. Наблюдатель отвечает в первую очередь за здоровье и жизнь подопечного. Все остальное также является важным, но в первую очередь именно сохранение жизни ценным осужденным. За произошедшее Деметрию грозит выговор, но страшно не столько это, сколько то, что теперь ее придется передать целителю. И еще неизвестно, как именно он станет ее лечить при запрете на магию.- Все нормально. Просто ушиб. Ребра целы. Не нужно лекаря.

Она совсем не изменилась в одном - осталась все такой же упрямой и самостоятельной. Села, стремясь показать, что все действительно в порядке, и внезапно оказалась слишком близко. Глаза в глаза. Темные. Холодные. Два омута, которые никогда не отпустят любого, кто в них заглянул. В них плещется Тьма. Истинная Тьма. Та самая, какую он видел на третьем слое ее ауры. Много Тьмы. Много боли и много потерь. Она изменилась. Стала сильнее... Тверже. Циничнее. Другой. Просто другой...

В какой-то мере признать это - больно, но в тоже время, необходимо смириться. Чтобы не искать больше отзвуки прошлых лет, не обманывать себя, не строить иллюзий. Так будет лучше. И проще. Им обоим.

– Развлекаетесь?
– Виттор появился вовремя, прервав их неожиданную близость. Жаль, что он никогда не приходит без причины.

– Что-то случилось?
– он встал, борясь с желанием прикрыть ее собой. От чего? От кого? Просто интуитивное желание. Защитить. И сообщение главы боевиков действительно оказалось сокрушительным. Для нее...

Маг только успел поддержать вскочившую на ноги женщину, когда ее повело в сторону. Вряд ли она заметила, все ее внимание было сосредоточено на посланце Совета. А вот сам Олеж вглядывался в нее и именно поэтому увидел, как в ответ на очередную новость из глубины, с третьего слоя снова поднимаются чернильные пятна Тьмы, расползаясь по поверхности ауры. А вслед за ними проявляется кроваво-алый. Ярость. Бешенство. Злость. Ненависть. Но не это интересно. Намного больше его захватило то, как отреагировала печать. Которой по-хорошему полагалось бы сдерживать столь агрессивное проявление эмоций. Ведь именно они питают Тьму внутри нее и могут спровоцировать выброс Силы. Однако...

Узор печати, такой ровный и яркий еще позавчера, словно бы начал подтаивать. Плавиться, рассеиваться, растекаться, теряя структуру и четкость. Не так быстро и заметно, как могло бы быть, но, если сравнить печать в первый момент после наложения и теперь - то весьма и весьма видна разница. Если бы еще самораспад запрещающего заклинания являлся нормальным явлением. Зато теперь запрет на использование магии от Илея казался вполне понятным. Внешнее воздействие может ускорить процесс. Если еще возникнет эффект наложения или слияния...

Голова даже заболела от возможных вариантов и попыток просчета. А еще возникла острая необходимость пообщаться с целителем. Задать несколько вопросов и выяснить,

что он еще успел узнать и исследовать.

Пока Олеж строил планы, княгиня успела взять себя в руки. Тьма отступила и снова скрылась в глубине, прикрывшись двумя почти нормальными слоями. Почти.

– Во сколько начнется заседание?
– ее тон прохладен и спокоен. Почти.

И ответ Виттора показался едва ли не шуткой. Восемь утра? Несусветная рань для любого мага. И во всем происходящем все ярче проступает рука Брасияна. Он снова решил поторговаться. Наверняка. И столь оригинальным образом приглашает его к новой встрече. Ведь все на самом деле безумно просто. Чтобы жить спокойно и в безопасности, Афистелии нужно быть уверенной в будущем ее ребенка, которое находится в руках светлого. Он наверняка постарался забрать все рычаги давления себе. И что может встать между ним и ею? Точнее кто.

Его собственная злость щедро присыпана усталостью. И продолжение разговора почти уже не волнует. Какая разница, если ему придется снова вмешаться? Просто потому, что нет никакой уверенности в том, что Брасиян поступит по справедливости, а не в угоду личным интересам. И даже присутствие Илея, Оливии и Стефании может его не остановить. У членов Совета свои способы договориться друг с другом. Они найдут общий язык.

– Я завтра тоже загляну на Совет. Увидимся там.

Усталость все же прорвалась наружу, вызывая в глазах друга и княгини легкое недоумение. Но он уже покинул зал, и их вопросы остались без ответов.

Может быть, у него просто разыгралась паранойя? Или спать стоило больше? Что, если расчет Брасияна всего лишь его фантазия? Способ проверить только один - спросить напрямую. И лучше было бы для начала поговорить с Илеем... Что вполне реально для учителя и ученика.

Кожу под короткими волосами на затылке закололо. Поставленная пару лет назад метка целителя начинала работать, обеспечивая связь на любом расстоянии...

Глава 3

Илей не отвечал долго. Олеж как раз успел дойти до душевых и занять одну из кабинок, под шум воды полностью сосредотачиваясь на канале связи. Ощущение пристального взгляда появилось спустя еще пару минут. Внимание светлого всегда проявлялось именно так.

«Я занят...»

Эхо слов разнеслось по каналу связи, будто в глубокой пещере.

«Я видел печать», - решил сразу же обозначить позицию боевик, не собираясь отступать.

Тишина. Каждый опытный маг, принявший Абсолют, вполне может расслаивать сознание, чтобы заниматься нескольким делами одновременно, но видимо сейчас целителю требовалось все его внимание.

«Все понял?»

Вопрос пришел еще минут через пять, когда боевик уже заканчивал мыться.

«Нет. Сковать запретом нельзя только истинных. На княгиню печать легла, но теперь самоуничтожается. Почему?»

«Запереть Тьму нельзя. Можно ограничить. Помнишь Оливию?»

Конечно, он помнил. Ради эксперимента и чтобы дольше скрывать изменения в его ауре волшебница с помощью своих чар сковала его дар, серьезно ограничив возможности. И отпускала только на тренировках, чтобы затем вернуть оковы обратно. Неудобств, кроме легкого гудения висков в моменты напряжения, Олеж не испытывал, но ведь и воздействие было намного тоньше.

«Печать вступает в конфликт с ее сутью?»

Свет и Тьма - вечные противоположности, которые очень трудно привести к единому основанию.