Отраженье багровых линз
Шрифт:
Диктофон подпрыгнул от звука выстрела и замолк окончательно. Я сидел неподвижно ещё со слов о мужчине с библейским именем и долго не мог переключиться на произнесённое после. Наступившую же вновь тишину разряжало только прерывистое сопение резинового намордника.
Могу ли я принять услышанное за чистую монету? Имеет ли смысл придумывать байки умирающему человеку? Дата записи выходит на начало осени, а отец ушел в конце весны прошлого года: он
“Чёрт!” – Опустил я планшет. – “Своими доводами я ничего не добьюсь!”
На обратном пути, пробираясь чрез промышленную зону, я наткнулся на стаю диких собак. Скользнув под кучу паллетов и стиснув рукоять револьвера, мне оставалось только податься ожиданию, благо фонарь был заблаговременно выключен ещё после выхода с исполкома. Ночные животные, разинув пасти с языками, хаотично двигались в своей стихии вдоль железобетонного забора ромбиком, а за их редкой, собравшейся патлами шерстью выступали рёбра, полные кровоподтёков.
– Даже эти божьи создания бредут бок о бок в такие времена. – Говорил о собаках дядя. – А человек с величаем нравственности встаёт против своего же брата…
Возвращаясь с совместных вылазок, мы с дядей частенько сокращали лесами. Был случай, как даже не ночью, а только расходящимся вечером на нас вышло несколько сих особей:
– Любо, что не гадские волки! – Отрезал дядя, шмальнув из вертикалки по земле, отчего скулящие создания пустились в рассыпную. – Были б волки, то напали б и после сего манёвра! Псы ведь как? – Трусливы, не меньше нашего.
***
Окраинный дворик, новоиспечённые могилы. Серенькая коробочка на одном из холмиков не осевшего грунта. Парень, державший противогаз с новой подделанной линзой.
Он думал об отце.
Ему не давала покоя мысль, что его отец помогал незнакомому поселению в то время, когда на руках сына погибала его супруга – человек, дороже которого никого нет. Его лучший друг, испуская душу, выл о том, что не смог выполнить своего обещанья в защите его семьи. Аристарх бросил семью
Поправив вещмешок со скромным провиантом на неделю, парень покинул окраинный двор. Он ничего не понимал, но знал. Знал, что новообретённая цель стоит перед ним ясно и чётко – отыскать отца, живого или мёртвого.
Глава II
День первый
По глубокой луже вдоль грунтовки пробежали кружки. Присев у края тропы, я с пристрастием уставился на водомерок. В ожидании съедобных мошек они совсем наплевали на радиоактивную пыль, что еле различима с грунтом в этой местности, на подающую признаки жизни вокруг хвою, коей места нет в окрестностях Нижневартовска. Я никогда не видел подобного, как далеко не завела б моя вылазка. Думал, что редкая рощица пред домом – наилучший вид сохранившейся природы, но нет… Просто шёл не в том направлении? Значит, где-то там, на севере, сохранилась эпоха, считаемая мной прошлой? Я оглянулся назад. В сторону чёртового города, что погубил слишком многое.
“За что?” – Захрипело внутри. – “Что за причина, оправдавшая насилие над природным великолепием? Чем бедная осина насолила вам? Река Обь, что вас кормила? Земля, вас приютившая? Разве всё это виновато в вашем эгоистичном факторе?”
Раздался сухой кашель.
Пару дней назад взмокшее седалище всё-таки дало о себе знать: жар бил всю ту ночь. К счастью, на утро он сменился ознобом, а вскоре и он сошёл на нет, но кашель! Кашель терзает по сей день.
Через пару-тройку километров грунтовки, ибо рискованно было соваться на шоссе, показался первый ориентир, знаменовавший начало моего пути – Мегион. Город у реки Обь, издали схожий со своим соседом Нижневартовском такой же жуткой пустотой, но… он, в отличии от него, будто застыл в прошлой эпохе. В прошлой ли? Нетронутые дворики, немногочисленные, сокрытые серым автомобили, словно просто дожидающиеся своих хозяев. Вороша не столь обильную серость улиц, я задумался: “А видел ли вообще Мегион ударные волны? Болезнь с голодом, жуткое пламя бунтовщиков?”. Вероятно, это прозвучит глупо, но сними эту серость осадков и получиться иллюстрация из книги про счастливую жизнь советского человека!
Конец ознакомительного фрагмента.