Отражение темной Луны
Шрифт:
– Быстро?
Бабушка достала из кармана круглое зеркальце, подышала на него, после потерла об платье.
– Постоянно врет, – доложила она.
Посмотрела в отражение.
– Ты права. А это все старость!
– Еще вчера вы были гораздо моложе. Невозможно за ночь…
– Возможно! Еще не то увидишь! Это только начало!
– Начало чего?
Бабушка пребывала в расстроенном состоянии. По ее настроению стало понятно, что дело – дрянь!
– Рита, – сегодня ее голос звучал тише и медленнее, – пришло время узнать настоящее имя.
Она подошла к кованому сундуку, прошептала пару фраз
– Так, посмотрим! Подойди!
Я заглянула внутрь. Сам сундук был предметом старинным и оригинальным. Наверняка, второго такого во всем свете не сыщешь: диковинные чудища, вырезанные на боковинах, с головами зверей имели человеческие тела, а крылатые демоны являли отображение высших существ.
– Где же? – Бабушка копалась в содержимом, – подержи!
Она протягивала мне рулоны ткани, старые лапти, клубки шерсти, со специфическим запахом нафталина.
– Давно не пользовалась, – пыталась оправдаться она.
Среди холщевых мешочков, заполненных неизвестной начинкой, скрывалось множество книг.
– Ну, наконец-то!
Бабушка выбрала одну из них, самую внушительную по размерам, и направилась к столу, на ходу стряхивая толстый слой пыли с обложки. Книга, даже на первый взгляд, представляла произведение искусства, пережившее века: толстый переплет, разукрашенный витиеватым резным орнаментом, сверкал вставками из цветных камней. Мне ли не знать, ведь я прочитала массу параграфов о древней письменности! Интерес к истории говорил о желании подержать раритет, полистать страницы, прикоснуться пальцами к загадкам прошлого. Думая о происхождении предмета, я уже предположила денежный эквивалент ценности – число с шестью нулями. Приблизительно я определила, что данный экземпляр ровесник манускриптов новгородского посадника, положившего начало грамматики старославянского языка и его место не здесь, а в закрытых камерах музея.
– Можно?
Я уже было протянула руку. Если бы знала, о том, что, произойдет дальше, никогда не совала свой любопытный нос, куда не следует. Это находилось за гранью моего понимания.
– Будь внимательна! – предупредила бабушка, – запоминай каждое слово, авось пригодится.
– Для чего?
– Не зли меня! Просто наблюдай!
Книга, запертая на миниатюрный замочек, явно хранила тысячи тайн. Я представила размер ключика «с ноготок».
– Зажги свечу! – распорядилась бабушка, протягивая огарок.
Я чуть замешкалась, обжигая пальцы каплями тающего воска.
– Потом лучше пойдет, – одобрила бабушка, видя мое усердие, – не все на электрические лампы глядеть. От них не дыму, не проку.
– Почему это?
– Нельзя огонь в заточении держать, он дышать должен.
– Будто живой?
– Так и есть, после расскажу. Давай-ка, сперва с одним промыслом закончим.
Бабушка любовно погладила книгу:
– Я твоя хозяйка…
На верхней стороне книги была предусмотрена выемка в форме человеческой ладони. Бабушка положила левую руку поверх и поморщилась от боли. Книга оказалась опасным предметом. Как оказалось, для ее чтения требовалась кровь, полученная мерзким способом. Она присосалась к бабушкиной руке и не отпускала до тех пор, пока не напилась досыта.
Я была страшно напугана и пыталась оттащить старушку, но эта маленькая женщина стойко переносила боль, убеждая,
– Внучка, не мешай!
– Но, бабушка…
– Всего-то пара капель, не убудет.
– Вам больно!
– Ничуть!
Когда кровавая пытка завершилась, замочек щелкнул, проскрипел скрытым механизмом и открыл доступ к внутреннему содержанию. Однако распахнутая посредине книга оказалась пуста – старый желтый пергамент сиял чистотой: ни букв, ни миниатюр, ни помпезно-рукописных литер, с которых начинается повествование. По крайней мере, я насочиняла подобных картинок. Вдвойне обидно, что бабушка принесла во имя этого жертву.
– Почему ничего нет?
– Не спеши! Прежде чем, узнаешь истинное имя, объясню последствия.
Бабушка омыла руку и обмотала вокруг чистую повязку. Такая рана, вряд-ли заживет быстро, крови вытекла целая река.
– Надо обработать рану, – начала было я.
– Еще чего! Заживет, как на собаке.
– Зачем такие мучения?
– Прежде дай слово, что будешь выполнять требования и согласна принять правила. Назад пути не будет! – с особым пылом выговорила бабушка, вовсе не обращая внимания на боль и мои попытки проявить заботу.
– О каких последствиях вы предупреждаете? Я не готова открывать книги таким способом!
– У всего есть не только значение, но и цена. Твой дар по праву рождения даст величайшее превосходство над прочими дышащими и замершими существами, что скрываются среди человеческой расы. На мелочи, вроде этой, попросту не станешь обращать внимания: важна лишь цель, а не путь к ней. Кровь всего лишь жидкость, но в ней заключена магическая сила, которая может не только книги открывать.
– Не вижу смысла в подобных занятиях.
– К концу обучения, усвоишь много истин – праведных и сакральных. И твоя задача – найти им применение и обрести сторонников. Не думай, что будешь воплощением зла, ты станешь носителем знаний.
– Зла?
– Или темной стороны. Но как не называй, суть одна.
– То есть, вы предлагаете стать чем-то вроде злой колдуньи?
– Если точнее – ведьмы. Так привычнее и правильнее.
– Можно подумать?
– Есть еще пара минут.
Для размышлений я попросилась на улицу, чтобы развеяться и побыть наедине с собой. Будучи человеком рациональным, можно даже сказать приземленным материалистом, я мучилась от избытка чувств. С одной стороны – увлекательный мир мистики и волшебства, а с другой – кардинальные изменения привычного образа жизни. Первое обстоятельство манило с огромной силой, а второе – не позволяло сходить с ума. Голос разума сопротивлялся, как мог, пока я бродила по округе, пытаясь смириться с сомнениями.
Заодно, я обследовала близлежащую территорию, поросшую диким кустарником и травами величиной в человеческий рост. Ну, не умела я бороться с любопытством, по всей вероятности, являющимся одним из пороков воспитания! Жажда знаний постоянно владела сознанием.
Поодаль от бабушкиного домика располагалось небольшое селение, отделенное глубоким оврагом, словно преградой, а может быть и защитой. Не хватало только двухметрового частокола с острыми наконечниками, чтобы огородиться наглухо. Неприятное открытие, навевающее на мысль, что жить на отшибе приходилось всеми ненавистной жительнице в изоляции и полном одиночестве.