Отражение в стекле

Черненко Никита

– И тут мне есть, что вам сказать! Это, знаете ли, дело рук опытного хирурга и его пилы для костей. Посмотрите: работа поистине феноменальна!

– Вы им, кажется, восхищаетесь, доктор.

– Только его работой, не более! Мог бы ещё и пошутить, но мне что-то говорит, что это неуместно.

– Смотря какая шутка, – удерживая рвотный позыв, сказал Артём.

– Ему всё равно недолго оставалось. Вены все почернели от

его «здорового образа жизни»!

– Не оттого ли…

– … Не портите шутку, Алексей Антонович!

– Неудачный каламбур вышел, – критически отозвался Артём.

– Это правда… – донеслось из дальнего угла.

– Подведу итог: в городе появился убийца с доступом к медицинскому оборудованию и обладающий опытом хорошего хирурга. Улик, как это всегда по началу расследования, ноль, но это только сейчас. Если есть, что сказать – говорите.

Артём молчал.

– Тогда я…

– А место, где его нашли, можно осмотреть? – вдруг почти вскрикнул писатель.

– Это ещё зачем? Вы своими следами дело можете спутать! – Раскопин нахмурился и скрестил руки на груди.

– Вдруг я могу помочь следствию?

– Ещё один Ватсон нашёлся! Если бы мне потребовалась обуза в виде помощника, я бы с радостью обратился в академию полиции и попросил выдать мне зелень с практики! Мой тебе совет, парень: не суй свой нос в убийство. Это, в первую очередь, работа полиции, а в частности моя. Твоя работа уже выполнена.

– Не обижайтесь на него, голубчик. Будьте уверены, что он изловит нашего хирурга на два щелчка пальцев!

– Сразу, как только окончу расспрос фанатов. А там уже и про убийство заговорим.

– А разве волокита с футбольными болельщиками важнее убийства? – включился Стас, придя в себя. Доктор, на всякий случай, накинул простынь обратно на труп.

– С делами по убийству всегда всё долго по началу. Нужно лишь найти ошибку на единственной улике, а потом уже напасть на след. Но с уликой такого рода разбираюсь не я, а значит, что завтра я уже полностью буду занят вашим делом.

– А как часто вообще происходят убийства?

– Мне запрещено об этом распространяться. Могу лишь сказать, что самоубийства случаются намного чаще.

– Унылый нынче народ пошёл, печальный. Всё им не так, всё не эдак, а потом из отчаяния не могут выбраться и бросаются в крайние крайности, будто это мир виновен в их грехах перед собственной совестью, – пробурчал Василий Петрович.

– Просто веселиться не умеют, – фыркнул Разгульный.

– Так. Если можно, то я бы пошёл работать, и без вас дел до ночи! Поэтому давайте уже сами разбирайтесь. На неделе, скорее всего, прибудет повестка с

просьбой явится в участок с целью допроса по двум делам сразу. Мои подозрения вас обоих по теме состояния в доле с покойником ещё никто не развеял.

«Вот ведь прилип, клещ»

– Если будут детали, как-то касающиеся вас, – я сообщу. А пока что удачного дня, – Алексей отдёрнул край шляпы и удалился.

– И ведь не жарко ему в костюме, трудяге нашему, – на выдохе произнёс доктор, не обращаясь ни к кому.

– Ты куда сейчас? – спросил Стас у главных ворот здания больницы.

– Не знаю. Пойду развеюсь куда-нибудь.

– А я напьюсь. До скорого.

– Угу.

На деле же Артём не думал гулять. Его интересовало место, где нашли Моржова. Пусть лес был достаточно большим, но было понятно, что если тело найдено в придорожной канаве, то не придётся рыскать в его густой части. Так же был шанс, что полицейские уже оцепили местность, и тогда найти их не составит особого труда.

Бердышевский лес был самым обычным лесом: гектары лесного массива, искусственно выращенные рядом с коттеджным посёлком, ухабистый и холмистый, почти превращённый в один момент в парковую зону. С недавнего времени вода из некоторых его районов почему-то перестала уходить, и теперь помимо простых луж, небольших всё так же искусственных прудов и озера где-то в центре лесной чащи, всё чаще стали проявлять себя заболоченности, отчего войти в лес становилось практически невозможно без спрея от комаров в жаркий летний день. Несмотря на его искусственность, природа здешних мест никак вовсе не могла назваться скудной: на деревьях часто стучали дятлы, с ветки на ветку перебегали белки, по утрам слышалось пение соловья, а на земле можно было увидеть множество мелких следов ещё более мелких лесных обитателей… или собак, которых выгуливали местные жители.

Ещё на пути к остановке Артёма посетило сомнение о правильности затеянного. Может, действительно не стоит вмешиваться, когда за дело взялся, кажется, профессионал? С другой стороны, а действительно ли он таковым является или же просто играет свою роль?

Артём ощутил странный горьковатый привкус во рту. Возможно, в воздухе морга висит какой-то газ, помогающий с охлаждением. А может это здравомыслие вырвалось наружу и теперь таким образом кричало: «Проснись! У тебя умер друг детства, а от тебя ни единой эмоции!»

И ведь действительно: ничего такого и не ощущалось. Не было ни скорби по утрате знакомого и, наверное, самого близкого сверстника.

Не было абсолютно ничего, будто он и не умер вовсе, а произошедшего вовсе не было в реальной жизни; будто Макс действительно какой день подряд только и знает, что пьёт.

Артём резко остановился. Ему вдруг почудилось, что всё вокруг – один большой сон. Цикл, продолжающийся в местных реалиях уже около недели, а в действительности не занимает и пяти минут. Что всё вокруг – симуляция с домиками из картона, человечками из папье-маше и городом с бумажным асфальтом. Резко всё стало таким ненастоящим, утратило краски, исказилось, сломалось.