Отражение в стекле

Черненко Никита

– День добрый, – таксист стоял подле машины, выкинул окурок и снял фуражку, когда мы вышли из двери подъезда. – Куда едем?

– Знаете, где проводится "Стол жрецов слова"? Это…

– Ни слова больше! Вы как, просто посмотреть, или может приглашены?

– Нас пригласили, – Марго уселась на заднем сидении.

– Так Вы писатель? Будет

круто, если я везу того, кого вполне может читать моя дочь.

– Зависит от того, что любит Ваша дочь.

– А, я и не знаю, что она там читает. Дети, Вы должны понимать. У Вас есть дети?

– Нет, мы не торопимся.

– И правильно. Живите для себя, господа и дамы, пока от скуки тошно не станет. Возможно, ребёнок – дело замечательное, но если бы у меня был выбор, я с радостью пожил ещё пару лет без этой бестии.

– Вам не нравится Ваша жизнь? – я сел как всегда на переднее кресло, рядом с водителем. Машина дернулась и я почти сразу увидел свою ошибку. На зеркале заднего вида болтался ненавистный мной освежитель воздуха, от которого меня постоянно тянуло чихать.

– А вы, мадам? Тоже на съезд?

– Да, но я как посетитель.

– Так значит, Ваш муж писатель.

– Он не мой муж. Пока просто парень.

– Извините, не признал.

Короткий диалог кончился и я про себя вздохнул. День обещал быть долгим, а я уже выбит из колеи одной лишь мыслью о том, что все видят в нас что-то большее, чем истину, даже Марго. Может, это со мной что-то не так?

– Когда-нибудь, я точно сдам на права, – впрочем, этот диалог она заводила каждый раз, когда мы брали такси, и каждый раз мы сходились на мнении, что она сначала должна подтянуть учёбу. Я бы назвал это уже не диалогом, а мыслями вслух.

– Я это сделаю быстрее.

– Это правильно, господин писатель, – согласился со мной шофёр. – Мужчина должен машиной управлять, а бабы, ну, то есть женщины, с такой техникой не дружат. У них в крови этого нет.

– Может, у некоторых и нет, а у меня точно будет!

Я решил не брать это во внимание и постарался сменить тему так, чтобы потом замкнуть все возможные пути к продолжению этого диалога.

– Марго, ты уверена, что оставлять все имена в книге реальными было правильным решением?

– Конечно! Это ведь всё равно с примесью фантастики.

– То

есть как?

– Последнее, во что я поверю, – это в Сущность. Он мне показался слишком нереальным.

– Может, потому что это был дух?

– И поэтому тоже.

Уловка сработала и я погрузился в раздумья, смотря на обочину дороги.

Я часто думаю над тем, что ждёт меня дальше. Это правильно: планировать свою жизнь часто бесполезно, но бывает, что только вера в завтра вселяет надежду в светлое. Мне надеяться на светлое было без нужды: я уверен, что у меня есть всё, чего я когда хотел. В каком-то смысле, я уже видел себя не на этой конференции, а в поезде, который шёл в родные степи. Приехать он должен был в семь утра, а там, думается мне, всё пойдёт обычным чередом: с улыбкой провожая людей и машины, посижу в небольшом кафе, где меня никто не узнает, чему я буду рад, а может, забегу к Луи, если его ресторан работает. Зайду к Стасу, зайду с ним к Вове – тому любителю пошутить и умельцу-бармену, которому я когда-то оставил знатный фонарь. Могли мы знать, что то будет удар от будущего писателя к будущему микробиологу со своей практикой? Вряд ли. Зайду к Юлию, он, как всегда, предложит выпить, заворошит прошлое, расскажет, что было дальше и что с ними стало теперь, с тенью едва видимой тоски вспомнит Артура Могилёва, бывшего Могильщика, я посочувствую и пойду дальше в надежде всё успеть за один день. В разгар пары открою дверь в кабинет философа, где с живым интересом будет рассказывать очередное учение мой отец, Александр Серов, без пяти минут уголовник и ненавистный человек в прошлом, а ныне любящий и любимый отец, к тому, не только мой… надо будет заскочить на званный ужин вечером.

А дальше останутся мелочи. Удостовериться, что здание «Юнкера» так и не снесли, пожать руку Андрею Кожевникову, руководителю группы захвата, выходца из складского ночного сторожа, в очередной раз спросить у него про Раскопина, ушедшего в отставку после дела о «Бердышевском резчике», которое дало ему подполковника. Пройтись до «Соколовского», махнуть рукой продавцу-консультанту Виктории, купить два букета цветов и бутылку текилы, и лишь тогда можно будет пойти на кладбище, поминать тех, кто до этого дня не дожил. А следующий день провести целиком и полностью наедине с собой, раздумывая про всё и обо всём на той лавочке на том сквере на краю мира, чтобы ночью поехать домой и застать Марго, пока та будет спать.

Иногда я думаю, что даже сейчас моя жизнь стала каким-то циклом, который накладывается сам на себя, повторяя каждый предыдущий виток. Думаю о том, а рад ли я, что я сменил одну обыденность на другую?

Но это уже совсем другая история…