Отражение в стекле

Черненко Никита

– Я уже сказала, ты вряд ли мне поможешь.

– Но…

– Никаких «но»! Отвали ты уже, пока… пока – Марго произнесла эту фразу настолько громко, что у Артёма на мгновенье заложило уши.

– Пока что?

– Да ты издеваешься?! Отвали ты уже наконец!

Не успела Марго договорить, как у Артёма перехватило дыхание. Весь мир на минуту помутнел, уши звенели как после контузии, руки дрожали. Несмотря на всё это, он смог встать и небрежно побрёл куда-то прочь от парка, от лавочки и этой девушки.

Он не заметил, как вернулся домой. Не заметил,

как отрыл дверь, не обратил внимания на идущий уже около часа ливень, на то, что было уже затемно. Мозг лишь хаотично тыкал на кнопки, отдавая приказы, которые обычно отдавал после захода в дом: разуться, снять верхнюю одежду, пройти дальше. Пальто было насквозь мокрое, как и ботинки, а с головы и вовсе стекали капли воды, как после душа. Но Артём не заметил и этого – он сел на диван и уставился бездумным взглядом перед собой.

Артём часто слышал кричащих людей. Это были младшие классы в школе, пьяные задиры под окном ночью, ссорящиеся соседи, сверстники и многие другие. Но никто из них не смог произвести такого впечатления: Артём уловил в голосе Марго столько боли, тоски и злости, что она просто прошибла его насквозь своей последней фразой, перекорёжив всё изнутри, словно разорвавшаяся внутри пуля. Нет, Артём ушел не потому что испугался этого крика, просто настолько он был тяжёлым для бездумного восприятия.

Пелена на глазах понемногу начала спадать. В голове становилось всё более свободно, освобождая магистраль мыслей, но те отказывались ехать дружным потоком, а лишь хаотично врезались друг в друга на огромных скоростях, раскидывая свои осколки по всему сознанию. Руки больше не дрожали, в ушах не звенело, а нос уловил запах старой штукатурки, пыли и старых книг – эта смесь была настолько привычна раньше и настолько отталкивала сейчас, что Артём на секунду ужаснулся.

«А вдруг я квартирой ошибся?» – мысль была отвергнута сразу – ключ от двери подошёл идеально. Ноги ужасно болели, будто после затяжного марш-броска, об этом же свидетельствовала и проявившая себя усталость. Артём посмотрел на часы – те показывали почти половину девятого. Слегка прибрав голову в порядок, он отправился на кухню, дабы хоть как-то подкрепиться.

Рядом с холодильником лежал вскрытый пакет картошки, хотя Артём даже и не помнил, когда его купил. В одном из ящиков нашлась банка тушенки, пачка макарон. В морозильной камере лежала наполовину пустая пачка пельменей и замороженные куриные крылья. Практически всё вписывалось в студенческий быт… кроме тушенки, конечно. Но суть оставалась простой – что бы ни было сейчас приготовлено, всё требует наполненной водой кастрюли, кипящей на плите.

Пока вода закипала, Артём ещё раз прокрутил эпизод в парке, надеясь понять, куда же он пошёл дальше. Вот лавочка, разговор с Марго, её крик, от которого даже сейчас идут мурашки по коже, а дальше лишь пустота, с редко мелькающими фонарями. Видимо, голова абсолютно отключилась на какой-то момент, и вновь начала работать (или хотя-бы пытаться) уже вечером.

– Хорошо, что хоть жив остался. Или полицаи не завязали… я наверняка выглядел так, будто уже пару лет сижу на игле – предположения Артёма оборвались на закипевшей воде.

Плотно поужинав, Артём решил попытаться продолжить одну из своих работ. Спешная ревизия на предмет недописанных проектов, пара вариантов, пишущая ручка, и вот работа уже вовсю кипит, хоть голова и отказывается работать на полную силу, видимо, всё ещё не отойдя от этого состояния забвения.

Артём дописал несколько рассказов, подправил пару эпизодов и реплик в книге, прошёлся по ошибкам, выкинул те бумаги, которые не выкинул во время уборки на столе, а теперь заметил и окончательно убедился в их безвкусице, и лишь потом заметил, что время два часа ночи. Такое часто бывает – когда тебе нравится то, чем ты занимаешься, сон, голод и жажда отходят на второй план, подвинутые

жаждой деятельности. Пусть Артём был далеко не из трудоголиков, писательство его увлекало, не оставляя шансов даже проникнуть в сознания житейским проблемам до тех пор, пока голова не рухнет в бессилии, словно выжатая на соковыжималке. В такие моменты ощущается приятная пустота в голове – символ того, что было проделано достаточно много для того, чтобы не оставалось слов даже чтобы думать, а лишь смотреть перед собой, ожидая возвращения в реальность. Свет настольной лампы отдавал слабую тень, а мощности не хватало, чтобы осветить комнату, за счёт чего половина оставалось в непроглядном мраке. Если бы какой-нибудь фотограф застал Артёма прямо в таком положении, то он бы обязательно сделал бы пару фотографий, вдохновленный идеей – свет есть там, где есть жизнь, даже в самом её неудачном представлении.

В пустоту врезался звук, вызванный дверным звонком.

– Два часа ночи, вы издеваетесь? – Артёму не хватало эмоций, чтобы злиться, поэтому он просто подошёл к двери и открыл замок, впуская свет с лестничной площадки. Яркая лампа, висящая на потолке площадки, резанула по глазам ослепительным по сравнению с настольной лампой светом, а когда Артём проморгался, у него встал ком в горле.

Марго стояла так же, как сидела днём в парке – склонив голову. Но теперь она не читала книгу, а лишь стыдливо смотрела в пол, держа руки за спиной. Она выглядела так, как выглядит ребёнок, пойманный за разрисовыванием стены, или ещё какой-то проказой, но при этом настолько милый, что к юноше вернулась некоторая часть сознания, слова снова оживленно копошились внутри, и он решился заговорить первым:

– Привет… а ты как узнала, где я живу?

– Ты этаж сам говорил, а в дверь я наобум ткнула, – голос не отдавал теми страшными металлическими нотками, скорее наоборот, в нём чувствовалась мягкость. Кажется, девушка собиралась с мыслями.

– Зайдёшь? – Марго кивнула и аккуратно протиснулась в дверь.

На удивление Марго, квартира оказалась пусть и достаточно маленькой, но более чем уютной: тусклый свет лампы на столе, высокий шкаф, достаточно опрятно выглядящая комната, хоть и было видно, что ей не помешал бы лёгкий косметический ремонт, на полу не лежало никакой одежды, грязных носков или чего-то ещё. Единственное, что вообще не вписывалось в эту всю аккуратность – пара скомканных листов бумаги на столе.

– Я недавно закончил… проходи, не стесняйся. Будь, что называется, как дома.– Артём достаточно редко принимал гостей, оттого такой неожиданный ночной визит несколько его смутил, хоть и вряд ли полностью обескуражил, сюрприз, всё-таки, был приятен на вид и интересен в диалоге. Марго присела с краю дивана, явно пытаясь не занять слишком много места, но когда Артём уселся в компьютерном кресле, она несколько смелее заняла половину дивана, устраиваясь поудобнее.

– Я хотела извиниться за тот момент в парке. Должна признать, это и вправду было громко и я … я явно перегнула палку. Мне не стоило так резко отказываться, ты, в конце концов, хотел помочь…

– Да ладно тебе! Всё нормально, я, честно говоря, сам напрашивался. Интерес конечно никуда не ушел, но я не буду настаивать, если ты откажешься говорить. – Артём на секунду умолк. – Чаю?

– Не откажусь, если честно. – Марго скромно улыбнулась. Юноша быстро умыкнул сквозь тьму на кухню, включил плиту и поставил чайник греться. Вернувшись, он снова занял своё кресло, пытаясь сделать как можно более отвлеченное лицо.

– Ты чего так напрягся? Если не терпится спросить по поводу того, чё там случилось, не стесняйся, – спрашивай – в голосе девушки слышалась некая усмешка, но в то же время на лице не загуляла ухмылка, а глаза выражали скорее некую озабоченность по этому поводу.