Отражение звезды
Шрифт:
Чтобы заглушить боль, отвлечься, Мирон вскочил на ноги и принялся отмерять шагами еще одну версту. Все ж не прав он, не смахивает Айдына на коварную соблазнительницу! Зачем бы ей тогда выхаживать его, приходить в юрту, поить отварами? Нет, все не так просто, как кажется… Но, чтобы прояснить ситуацию, нужно обязательно встретиться с Айдыной. Теперь он при полном уме и здоров, как никогда. Строптивой девчонке не отвертеться от его вопросов!..
Топот копыт, лай собак и гул голосов отвлекли его от тягостных дум. Мирон вскинул голову, насторожился. Что-то случилось в аале! Мимо метнулась стайка весело галдевшей
Тот самый воин, что притащил князя на аркане, подал Айдыне руку, предлагая сойти с коня. Но она, даже не посмотрев в его сторону, отстранила протянутую ладонь и спешилась сама. Жесткий взгляд, заострившиеся скулы, плотно сжатые губы, а взгляд… То был совсем не женский взгляд… Твердый, решительный… Взгляд воина… Взгляд вождя, привыкшего, чтоб ему подчинялись беспрекословно! Такой Мирон видел ее впервые. И ему стало не по себе.
Бросив поводья одному из воинов, она сняла шлем, откинула со лба прядь волос. Упала на спину коса, обвитая кожаным ремешком. Быстрым шагом Айдына направилась к своей юрте. Адай бежал за ней по пятам. Следом двинулись с десяток крепких коренастых кыргызов, чьи шлемы венчали конские хвосты. Да и доспехи у них, и сбруи лошадей смотрелись богаче, чем у других воинов.
«Не иначе военный совет собрала!» – подумал Мирон, чувствуя, что злость накрывает его с головой. Сутки прошли, а он до сих пор не выяснил, почему тревога охватила улус. Что за беда стряслась?
Он посмотрел в низкое серое небо. Пробрасывало снежком, студеный ветер проникал под одежду. Дрожа от холода, Мирон вернулся в юрту. Ончас сидела возле очага, скрестив ноги, и что-то бубнила, прикрыв глаза и раскачиваясь из стороны в сторону. Мирон, опасливо на нее посматривая, на цыпочках прокрался к своей постели. Но старуха вдруг окликнула его, впервые назвав по имени. В удивлении он оглянулся. Ончас протянула ему чашку с кашей. Мирон благодарно улыбнулся в ответ, но старуха как будто ничего не заметила. Вновь закрыла глаза и вставила в рот пустую трубку. Правда, раскачиваться и бубнить перестала. Теперь она сидела спокойно, выпрямив спину и сложив руки на коленях.
«Ну чистый истукан!» – подумал Мирон, доедая кашу. Все это время он не отрывал взгляда от старухи. А та вдруг открыла глаза, достала из кожаного кисета щепоть какой-то травы и бросила в огонь. Затем еще одну и еще… По юрте разнесся смолянистый запах с примесью каких-то ароматов, очень похожих на ладан…
«Колдует, что ли? Или молится?»
Мысли в голове текли вяло, хотелось спать. Совсем разморили его тепло и сытная каша. Князь уже взбил подушку, намереваясь лечь, как вдруг за стенами юрты послышался шорох, а следом – шепот:
– Мирон Федорыч, выйди наружу! Разговор есть!
Никишка! Объявился! Сон как водой смыло. Мирон вскочил на ноги. Ончас возле очага не было, но над огнем висел котел, в котором варилось мясо. Он быстро вышел из юрты. Никишка бросился навстречу. Глаза его возбужденно блестели.
– Ну, выкладывай, что узнал?
Мирон
Никишка присел рядом на корточки, помрачнел.
– Подслушал я. Джунгар в кыргызские земли пришел! Войско огромное. Тыщи две всадников. Сказывают, кыргызов от мала до велика в полон берут. Северные улусы угнали еще по весне. Всех мужиков до единого забрали с детишками и бабами, со скарбом и животом. Никого не оставили! Теперь и сюда добрались!
– С какой стати? – поразился Мирон. – Зачем? Своих же данников?
– То мне неведомо, – вздохнул Никишка. – Земли кыргызские опустели. По лесам одни кыштымы остались. Да Эпчей-бег вовремя со своим улусом в горы ушел.
– Значит, Эпчей им не покорился? – обрадовался Мирон. – Знает, хитрец, что припомнит ему Равдан поражение под Краснокаменском. Одно не пойму, на кой ляд джунгарам кыргызы? Ведь теперь никто не помешает нам привести кыштымов под царскую руку. Только кыргызы были преградой. И ясак теперь возьмем без хлопот. Напрямую с кыштымских родов.
– Так, може, Равдану воины нужны? Богдыхан за горло берет, а своих не хватает… – подал голос Никишка.
– Воины воинами, но зачем следом всю ораву тащить? – покачал головой Мирон. – Воины повоюют, а те, кто в живых останется, домой вернутся. Тут другое. Кыргызы в степи испокон веков жили. С какой стати Равдану понадобилось весь народ с родных земель срывать? Да еще под зиму? И куда он их повел? Через Барабинские степи? Через Алтай? Так там половина скота от бескормицы сдохнет. А людей сколько от голода помрет? Нет, что-то здесь не так. Видно, не все ты услышал…
– Все я слышал, – насупился Никишка. – В бурьяне за юртой лежал, в войлоке дырку проковырял.
– И Адай тебя не учуял? – недоверчиво усмехнулся Мирон.
– Даже не гавкнул, – расплылся в самодовольной улыбке черкас. – Я его еще в остроге прикормил. Конечно, не ластится, как другие собачонки, но не трогает – и то ладно. – Он почесал за ухом и справился: – Сказывать, што ли, как Айдынка со своими чайзанами совет держала?
– Ну-ка, ну-ка! – оживился Мирон. – О чем они говорили!
Никишка запустил пятерню в затылок, закряхтел, отвел взгляд.
– Видно, и впрямь драка будет. Айдынка, вишь, с Тайнахом встречалась, и вроде Эпчей-бег со своим войском на подходе. Решили они объединиться и бой Равдановым нукерам дать. Лазутчики доносят, что его воинов в окрестностях Абасугского острога заметили. Но острог Равдан обошел. Через реку пока не переправился. Может, потому, что вода еще не спала? Встал табором. Вроде как облавную охоту затевают.
– Охоту? – поразился Мирон. – А с чего вдруг переполох? Может, поохотятся да назад двинут?
Он покачал головой, размышляя, затем снова посмотрел на Никишку и спросил:
– Обозы большие при нем?
– То-то и оно, что малый обоз. Налегке идут! Без арб и кибиток. А поклажу на верблюдах везут.
Мирон хмыкнул.
– Тайнах, говоришь, решил против Равдана выступить? С чего вдруг? Они союзниками были под Краснокаменском. Или сейчас Равдан даже союзников не щадит?
Никишка пожал плечами.
– О том Айдынка ничего не сказала. Оне больше кумекали, как против Равдановой силы выстоять… У контайши огненный бой супротив их луков. Слава Господи, хоть пушек нет…