Отражения свободы
Шрифт:
— Было бы странно, если бы такой как ты мной заинтересовался по долгу службы, — усмехается Саша. — Слушай, ты на своей работе не устаешь слушать людей, у которых произошло что-то?
Серафим чуть склоняет голову, раздумывая. Но отвечает честно.
— Иногда — устаю. Но я знаю, что могу им помочь и знаю, как позаботиться о себе, для того чтобы были силы это сделать.
— Хороший навык. Полезный. Знаешь, а я ведь хотела стать полицейским. Помогать людям. Но отступила, а сейчас и поздно уже.
— Поздно?
— В университет МВД вроде после двадцати пяти и не берут, а мне недавно исполнилось.
— Ты говоришь как-то обреченно, что ли, — осторожно замечает Серафим.
— Обреченно? Да нет. Не знаю. Извини, — девушка с явным усилием качает головой. — Это все так, детские мечты.
— Все в порядке. Ты кажешься мне хорошим человеком, с которым случилось много плохого.
Саша пожимает плечами, не соглашаясь, но и не опровергая сказанное.
Несколько минут проходит в тишине, а потом Серафим ее нарушает.
— В начале разговора я сказал, что ищу единомышленников. Это правда. И я знаю, это прозвучит странно, но у меня есть предложение. И прежде чем ты возразишь — это не участие в каком-нибудь преступном деле, никакие не закладки или проституция, или еще что там могут предлагать одиноким девушкам. На работе я состою в одной из организаций по поддержанию порядка, и люди вроде тебя нам бы очень пригодились. Жилье и питание обеспечим. Работа, конечно, не простая, и поучиться для ее выполнения придется пару лет, но ты справишься.
— Звучит как приглашение во что-то незаконное, уж извини.
— Знаю. Но и верить на слово не предлагаю.
— Да ну?
Серафим улыбнулся. Девушка опасалась его, но чувствовалось в ней и природное любопытство. Хорошо.
— Я хочу показать тебе кое-что, — он делает сложный жест рукой.
Саша завороженно уставляется на переливающийся нездешним цветом ближайший куст, вдруг ярко засверкавший в темноте. Потом встряхивается, переводя на него взгляд.
— Что это? Наркотики? Ты мне что-то подмешал! Да я…
— Спокойно, — Серафим вкладывает чуть силы в слова, приглушая негодование и страх, вполне естественные в этой ситуации. — Ничего я не подмешивал тебе. Это не наркотики. Выслушай меня, для начала. Видишь ли, тезка — у нашего мира есть еще одна сторона. Изнанка, если хочешь. Некоторые могут попасть туда и увидеть немало чудес. Некоторые. Единомышленники. Как я. Как ты. Увидеть — и научиться самим творить чудеса. Такие же как это.
— Не наркотики… Ну-ну. Ни на какую Изнанку я попасть не могу, к твоему сведению, — девушка демонстративно поводит ножом, показывая, что ее определённо не стоит злить.
— Пока — да. Но у тебя хорошая интуиция. Ты чувствуешь людей, знаешь, какие они. Всегда могла знать, что произойдет или нет то или иное событие, хотя тебе и никто не верил. Да и ты сама себе не всегда верила.
— Откуда ты… Неважно. Черт. Это что — пойдем со мной, и я покажу тебе, как глубока кроличья нора?
Слова о собственной интуиции девушку явно зацепили, уменьшая скепсис.
— Вроде того. Я пойму, если ты не захочешь.
Несколько секунд Саша с нечитаемым выражением лица смотрит на Серафима. Она давно уже трезва. Как-то так всегда складывалось, что от влияния алкоголя Саша могла избавляться одним усилием воли. Теперь страх в душе борется с любопытством и затаенной надеждой. Надеждой на сама она
— Я расскажу тебе об Изнанке то, что смогу и что знаю. Но для начала тебе самой стоит на нее взглянуть, — Серафим вновь чуть улыбается, поясняя. — Хотя бы чтобы знать, о чем спрашивать. Это может быть непривычно и необычно, но вполне безопасно. И никаких наркотиков.
Саша несколько раз глубоко вздыхает.
— Страх… А знаешь, я не боюсь. Больше не боюсь… — и что-то в этих словах отдается тяжелой болью в груди. — И терять мне нечего. Скоро все разъедутся по домам, и никакой свободы. Что нужно делать?
— Просто повторяй за мной. Это не больно.
Серафим встает с поваленного дерева и делает шаг, пробивая Грань. В этот раз не только для себя.
Саша поднимается следом, несколько неловко и явно ожидая чего-то болезненного. Но сама делает шаг вперед. И этот Шаг не просто движение в реальном мире. По воле Серафима она прикасается к Грани вслед за ним, проникая дальше, направляясь на Изнанку. И если для него этот контакт проходит почти незамеченным, то Саша замирает, чувствуя что-то совершенно новое, разом манящее и пугающее. Чувствуя прикосновение Грани.
Несколько секунд пространство вокруг нее подергивается рябью. Девушка вздрагивает, ощущая, как ничто тянется к ней, проникает в самую душу, вытаскивает на свет каждый прожитый миг, как холод из каких-то далеких глубин мира приближается и окружает со всех сторон, стараясь надавить, сжать побольнее, сломать ее как небрежно брошенную ветку.
Саша встряхивается, словно мокрый пес, отталкивая холод прочь, отталкивая ничто одной только злостью — и пониманием, что она злится. Она существует, и она злится. Ничто отступает, и девушка несколько растерянно оглядывается вокруг, замечая, что мир изменился, и совсем рядом стоит вовсе не обычный случайный знакомый, а некто, облаченный во множество ощущений, которые теперь доступны для понимания. Это целый сонм самых разных чувств, от едва понятных и ощутимых до вполне однозначных и поддающихся описанию, вроде беловатого, режущего глаза свечения по контуру тела мужчины или явно исходящего от этого непростого человека чувства подавляющей мягкой силы, сейчас словно бы дремлющей где-то далеко. И эти новые чувства готовы говорить Саше множество нового обо всем вокруг, о живом и о неживом, на языке, пока еще не совсем ясном, но уже чуть-чуть доступном для понимания.
Серафим усмехается про себя, видя, с каким интересом и страхом одновременно девушка рассматривает и его, и весь отраженный мир вокруг, пытаясь понять, что она ощущает, и приспособиться ко всему слышимому и видимому. Изнанка на Шаг от Грани почти похожа на реальный мир. Только здесь вокруг них лес постарел лет на двести, высоченные осины полностью заслонили собой небо, бутылки из-под пива исчезли без следа, а цвета всего и вся странно исказились, словно какой-то авангардный фотохудожник наложил на мир несколько фильтров собственного изобретения, углубив, уплотнив и изменив пространство. В отдалении Серафим чувствует быстро распадающиеся эмоциональные фигуры. Здесь они крайне нестабильны, хоть и ярки. Конкретно в этой точке леса ощутить их может только он сам, а не впервые попавшая в Отражение девушка. Но это не к спеху — потом покажет все и вся.