Отражения (Трилогия)
Шрифт:
— Представил? — тон сказанного ловко балансирует на грани между вежливостью и угрозой.
— Пожалуй, — последний раз провожу взглядом по бархатному лифу, плотно обнимающему небольшую, но вызывающе высокую грудь.
— Мы можем продолжить разговор?
— Вы — да, а я, засвидетельствовав своё непреходящее почтение, хотел бы откланяться.
— Ах да, Вы сокрушались о нехватке времени... Куда-то торопитесь? — доброжелательность льётся через край.
— Да. В одно милое место, где мне никто ничем не будет докучать.
—
— Серые Пределы.
— Хм.
Вот и вся реакция. Ни огорчения, ни радости, ни упрёка. Слегка приподнявшиеся брови и губы, сжатые немногим плотнее, чем раньше. А чего ты, собственно, ожидал? Безразличие — вот удел пустого места. Следовало бы начать привыкать, вот только зачем? Не собираюсь задерживаться в живых дольше, чем необходимо. Устал. Смертельно устал.
— Я могу идти?
— Нет.
И опять — ни тени чувства. Запрет, но спокойный и скучный, а это начинает злить.
— Почему я должен остаться?
— Очень правильное построение фразы, юноша! — наконец-то, некоторое оживление. Этакая рябь на глади лесного озера. — Вы уловили основную мысль.
— Мысль? В чём она состоит?
— Должен.
Доигрался: речь зашла о долгах и платежах. Даже немного любопытно стало:
— Кому и что я должен?
— Подумайте сами. А впрочем, так мы и до следующего года не покинем эту милую кухню... Придётся мне потрудиться.
Тилирит шутит? Со мной? Наверное, небеса упали на землю. На всякий случай бросаю взгляд в окно. Нет, пока всё на своих местах: сверху синее, снизу чёрно-белое. Снова смотрю на тётушку, которая наслаждается произведённым эффектом примерно так же, как и вареньем:
— Вы родились и росли в этом доме, юноша. Вы ели, пили, снашивали одежду, портили имущество, изводили слуг... Разве всё это не требует оплаты?
— Оплаты? Какой? Кому? Родителям, которых я никогда не знал? Им от меня ничего не нужно! Матери — потому что она давно мертва, отцу... Он даже не хотел меня увидеть. Ни разу. Я не просил, чтобы меня растили. Позволили жить? Хорошо! Только не предъявляйте мне к оплате чужие счета!
— Чужие ли?
— Повторяю ещё раз: если я кому-то что-то должен, то только матери и отцу, но беседы о долгах почему-то ведёте Вы, а не они.
— Допустим. А твоя сестра? Она заботилась о тебе с самого рождения. Перед ней ты не чувствуешь себя обязанным? — зелёные глаза суживаются, придавая вопросу дополнительную значимость.
— Пусть Магрит сама назначает цену. А я подумаю, в состоянии ли её заплатить.
— Подумаете? Вот как Вы заговорили, юноша... Забавно. Откуда взялось это нахальство?
Откуда? И как ты не понимаешь, дорогуша... Мне всё опротивело. Я — никто и ничто. Какие долги? Какие обязательства? Через час или спустя сутки я Уйду, и меня не смогут остановить ни мудрые речи, ни грубая сила. Уйду, потому что нет причин оставаться. Просто? Да. Самое главное, выполнимо.
Наверное,
— Можете не отвечать. Вы решили, что Стоящему-на-Пороге всё сходит с рук? Большинство пользуется этой уступкой, но Вы — отнюдь не большинство. Вы — единственный в своём роде.
— Какая неожиданность!
— Ирония уместна лишь при обладании всей необходимой информацией, молодой человек. А Вы пока что блуждаете впотьмах.
Всё, начинаю играть по своим правилам. Раз уж меня доводит расспросами Хранительница Дома Драконов, Крадущихся Во Мраке Познания, нанесу ответный удар:
— Не в тех ли самых, где ищете Истину Вы?
Усмешка Тилирит стала ещё ехиднее.
— Всё может быть... Но Вы топчетесь там, где мои следы давно уже остыли.
— Охотно верю. Причём, так давно, что пройденный маршрут стёрся из Вашей памяти.
— Вы делаете успехи, — небрежный кивок. — Общение с моим сыном, определённо, пошло Вам на пользу.
— А Магрит считает иначе.
— Магрит ВСЕГДА будет считать иначе, если дело касается Ксаррона.
— Он ей чем-то насолил?
— Скорее, пересластил, — задумчиво замечает тётушка, и тут же возвращается к главной теме беседы: — Но они сами разберутся между собой. Без нашей помощи.
— Думаете? А мне кажется...
— Если «кажется», нужно лишний раз протереть глаза, — советует Тилирит.
— Непременно так и сделаю, но чуть позже. Вы сочли меня нахальным и заявили, что я не имею на это права, но не объяснили причину. Либо Вы её изложите, либо...
— Вы Уйдёте? Не спешите, юноша. Всё не так просто.
— Угу. Когда говорят: «всё не так просто», значит, что всё ОЧЕНЬ ПРОСТО. Эту истину я успел понять.
— Похвально. Но понимание не существует без знаний. Вы готовы их получить?
— По-моему, Вас моя готовность не волнует, — устав играть словами, присаживаюсь на край стола, чем вызываю недовольное ворчание мьюри, которой после меня придётся восстанавливать свою кулинарно-колдовскую сеть.
Тилирит оставляет мою реплику без внимания:
— Впрочем, всё это неважно. Важны лишь факты, и Вам пора с ними ознакомиться.
— Преисполнен внимания, dou!
— Отрадно слышать. Итак, юноша, начнём с того, что Вам крайне нежелательно умирать.
— Да неужто?
— Именно так. Нежелательно до такой степени, что мы были и будем вынуждены принимать меры по сохранению Вашей жизни.
Я не верю своим ушам.
— Хотите сказать, что берегли меня от смерти? Какая чушь!
— Чушь? — почти искреннее недоумение на бледном лице. — Позвольте не согласиться. Вы находитесь здесь в живом и относительно здоровом состоянии, что свидетельствует...
— Ни о чём это не свидетельствует! Все те разы, что я гулял по Грани, мне удавалось выжить благодаря чему угодно, но только не вашим заботам!