Отраженная угроза
Шрифт:
Народ здесь дружил улицей, поэтому практически всех гостей Сенин знал и, в принципе, был рад видеть. Большинство были такими же, как он, бывшими специалистами, осевшими на отдых под этим жарким солнцем. Это сближало. Чувствовалось некое корпоративное родство душ.
Виновник торжества ходил по двору в цветастой рубашке и всем со смехом демонстрировал большую алюминиевую медаль на широкой ленте. Его так же со смехом поздравляли, дружески хлопали по плечу. Поздравил и Сенин.
– Прошу прощения, – сказал он, – но я, наверно, единственный здесь, кто ничего не знает о вашем достижении. Жена говорила, вы мечете в длину какие-то
Хозяин сначала рассмеялся.
– Примерно так, – сказал он. – На самом деле я выплевываю абрикосовую косточку из ноздри. И вчера установил рекорд округа.
– Косточку из ноздри… – Сенин немного оторопел, но вида не подал.
– Не напивайтесь сразу, – дружески посоветовал хозяин. – Сейчас подъедет местное телевидение. Когда уедут, тогда уж мы с вами…
Сенин всё же напился, поэтому от телевидения ему пришлось укрыться на веранде. Позже он отвел чемпиона от очага общего веселья и спросил:
– Ты действительно плюешься косточками из ноздри?
– Ну да, – улыбнулся тот. – А что?
– Ты… ты же астронавт. Ты же был командиром «Спасателя».
– Старпомом, – поправил собеседник. – А при чем тут это?
– Да ни при чем. Вот именно, ни при чем. Тебе захотелось стать клоуном?
– Ах, вот ты о чем… – Хозяин помрачнел. – Ну, раз так… в общем, слушай, парень. Что ты выстебываешься? Кого ты из себя хочешь состроить? Героя космоса с печальным взором, да? Так вот, никому тут твой былой героизм на хрен не нужен! Это прошлое. Не знаю, где ты был и что повидал, да и знать не хочу. Это было так далеко отсюда, что никому здесь – повторяю, никому – не интересно и не нужно…
Он надвинулся на Сенина, как скала, и тому пришлось даже немного отступить.
– …Верно, сегодня я клоун, я развлекаюсь сам и развлекаю других. Я могу себе это позволить, потому что все знают, кто я, кем я был и чего стою. Но та жизнь кончилась. Кончилась совсем, понимаешь? Теперь мы живем здесь, в настоящем, и должны и здесь чего-то стоить.
– Сколько же стоит искусство далеко метать сопли? – поинтересовался Сенин. – Каких высот можно достичь?
– Да какая разница – сопли, не сопли… – в сердцах выговорил сосед. – Никаких высот мы с тобой здесь не достигнем, это ясно? Нас не для того пустили в этот заповедник пенсионеров. Тут Земля, и хозяева тут – земляне. Они не отдадут тебе своих высот. Ты даже работы себе здесь не найдешь, разве что оформись таксистом и капай на уши пассажирам про свои подвиги. Да и то вежливо попросят замолчать…
– Я, собственно, своими подвигами никого отягощать не собирался… – заикнулся было Сенин, но собеседник его тут же перебил.
– Ты, главное, себя ими не отягощай. Эти чертовы косточки – вовсе не смысл моей жизни, я просто валяю дурака. Глупо? Да! Можно подумать, ваши солдафонские шутки были умнее. Думаешь, я не видел, как ваши конвойные заставляли арестованных играть в «дочки-матери»?
– А при чем тут… – смущенно забормотал Сенин.
– Не сомневайся, я полетал и повидал не меньше, чем ты. Но если ты, парень, будешь целыми днями пережевывать прошлое, то закончишь вот этим. – Он постучал пальцами по бутылке, которую Сенин держал в руке. – И не ты будешь первый. Никогда не забывай, что мы здесь – овощи. Нас рассадили по грядкам, чтобы мы тихо закончили свой жизненный цикл. Не согласен – нечего было лететь на Землю. Оставался бы в любом поселении, там геройской работы хватает.
Он замолчал, глядя в пустоту. Потом перевел дыхание и тихо проговорил:
– А я лично там просто устал. Я двадцать лет отвечал за людей, на мой век насупленных взглядов хватило. Хочется просто пожить…
«И мне вроде хотелось, – неожиданно подумал Сенин. – Так в чем же дело? Что не так?»
– Ладно, я всё понял, – сказал он. – Извините меня.
– Не извиняйся, – махнул рукой сосед. – Меня первый год тоже, знаешь ли, нечто такое посещало… Ладно, если захочется поговорить – зайди как-нибудь. Выпьем, поговорим. А сейчас иди – пей, танцуй, веселись. И не бойся уронить свое офицерское достоинство. Его всё равно никто не заметит…
Сенин честно пытался начать нормальную жизнь. Однажды раздобыл приглашение в театр. Первые полчаса завороженно смотрел на сцену: ему нравилось, что там столько всего нагорожено, и какие-то люди что-то делают лишь с одной целью – развлечь его, Сенина. Потом, правда, заскучал.
Однако Элизе в театре дико понравилось, и Сенин решил отныне включить его в распорядок жизни.
Как-то раз он прослышал, что поблизости имеется стрелковый клуб, и немедленно его разыскал, надеясь найти там таких же, как он, отставных звездных гвардейцев. С первого же занятия он убежал в ужасе. Клуб оказался дискуссионным. Откровенно штатские люди с воинственными глазами и ковбойскими ухватками целый вечер обсуждали всякую чушь: этические аспекты применения оружия, целесообразность свободного обращения оружия на Земле и так далее. При этом мололи такую ерунду, что Сенин только диву давался. В принципе, он мог бы вставить в разговор и свое мнение и даже сослаться на практический опыт, но категорически решил не уподобляться стрелкам-теоретикам.
Он затосковал. Однажды вечером сказал Элизе:
– Знаешь, в «бочке» у меня была дорожка и пляж, по которым я мог бродить. И был забор, через который я не мог перебраться. А мне так хотелось. Мне казалось, там большой неизведанный мир. Сейчас мне кажется, что я снова перед этим забором.
Жена его не поняла.
– Сенин, кончай ныть. Наконец-то живем, как нормальные люди, как семья, а тебя всё на подвиги тянет. Как мальчишка, честное слово. Ну, хочешь, съезди куда-нибудь, проветрись.
Она вся жила ожиданиями родов, у нее было приподнятое счастливое настроение, и не стоило его портить.
Сенин позвонил банкиру Нельсону. Прозрачно намекнул на обещанную морскую прогулку. Нельсон смущенно закашлял, потом сказал:
– Голубчик, есть одна проблема. Наш с тобой контакт зафиксировала охранная служба банка. Видимо, по той записке. И они категорически запретили мне с тобой общаться. При всём уважении к тебе, я не могу ослушаться. Я связан очень серьезными обязательствами. Прощай, капитан.
Сенин со злостью врезал кулаком в стену. Нетрудно было понять, что банкиру, пусть даже бывшему, запретили иметь в друзьях ранее судимого гражданина..
Такого унижения он не испытывал давно.
И вот случилось то самое «нечто», которого Сенин подсознательно ждал и боялся. Синдром висящей над головой глыбы стал реальностью. Глыба покачнулась.
Как-то утром Сенин нашел в своем коммуникаторе текстовое письмо. Совершенно анонимное – автор применил программные методы, чтоб не оставить никакого следа.