Отрицание отрицания
Шрифт:
— Будет труп — будет акт. Без трупа ничего писать не буду.
— Уйди, начальничек!.. — орала возбужденная толпа блатных, из которых кое-кто уже запасся железными прутьями бетонной арматуры. — Медицина в законе!..
— Вызывай караул!.. — кричал ему Павел. — Весь! С полными патронташами!..
— Не сметь!.. — вдруг крикнул специалист по строительству инженер Захаров. — Уйди, Павел!.. Уйди, если не хочешь полного разгрома всего строительства!.. Я три бунта чудом пережил…
— Без медицинского…
— Ты в толпу посмотри, дурень!.. Тебя же засудят!..
Это подействовало. Павел вгляделся в толпу и опустил маузер.
Толпа
— Граждане заключенные! — крикнул Захаров. — Ошибочка вышла, извините. Ваша правда — медицина в законе!..
— Младший лейтенант Берестов, прошу пройти ко мне в кабинет, — В наступившей вдруг тишине сказал незаметно подошедший Савченко.
И пошел, не оглядываясь. Павел потоптался на крыльце и нехотя двинулся за ним.
— Инцидент исчерпан, граждане заключенные, — с облегчением вздохнул специалист по строительству концлагерей Захаров. Прошу бригадиров собрать бригады.
Когда Павел вошел в кабинет своего заместителя, Савченко сидел за столом. Молча указал на стул, стоявший напротив его через стол, а когда Павел сел, сунул ему в нос раскрытую красную книжечку.
— Майор госбезопасности, ознакомился? — хмуро спросил он, когда Павел ошалело глянул в его удостоверение. — Кончилась твоя служба в нашей конторе, Берестов. Не изучил ты обстановки, не знаешь людей. Все — с кандачка, все — нахрапом, как нутро подсказывает. Поссорил нас с рабочей силой, а это ведь — наши социально-близкие. Они нам помогают, мы — им. А ты даже не знаешь, кто такой Серый. А Серый — вор в законе, первый из паханов. И коли он сказал, медицину не трогать, изволь его послушаться. А то ведь не просто тебя пристукнут, ты само строительство важнейшего объекта сорвешь.
— Я не… — робко начал было Павел.
— Ты — «не», это точно. Поэтому срочно пиши правду, что тело утонувшего комкора Колосова нигде не обнаружено, а поэтому считать его не мертвым, а пропавшим без вести. Проси известить об этом наши Управления в примыкающих областях. Заодно поинтересуйся, кому потребовались сведения о враге народа Колосове Иване Матвеевиче. Все понял? Исполняй.
Павел вышел, а Степан Васильевич тут же составил срочную депешу в НКВД. В ней он сообщал, что находящийся под подозрением Павел Берестов не соответствует своему назначению, поскольку стремиться поссорить нас с социально — близкими. Ответ пришел через два дня. Куда быстрее, чем из Смоленского Управления.
«Срочно прислать исполняющего обязанности начальника
Спецстроя Павла Берестова в Москву».
8.
— Ну, давайте анализировать, — радостно потирая руки, сказал практикант в далеком от специального концлагеря Смоленске. — Кто запрашивал развод с неизвестно куда подевавшимся бывшим командиром корпуса Иваном Колосовым? Его законная супруга Анна Колосова, в девичестве — Голубкова. А теперь хочет стать Ивановой.
— Мало ли их, Ивановых этих, — недовольно пробурчал старший следователь.
— Много, — согласился помощник. — Потому я и хочу в его лицо для начала посмотреть. Завтра вызовем его в милицию… Ну, для уточнения даты рождения, что ли. А я к назначенному времени подойду и лично на него посмотрю. Так, чтобы удостовериться.
— В чем?
— Пока не знаю. Но погляжу.
И пошел, заранее согласовав
— У нас он побывал, в НКВД!.. Ладони у него не разгибаются после наших допросов с пристрастием. А потом он вдруг в Смоленске, вдруг — Иванов. И паспорт не поддельный, сам проверял. Срочно командируйте меня в Москву, я выясню, почему пытали и почему отпустили.
Тем же вечером энергичный помощник, взявший след, как хорошая гончая, укатил на поезде в Москву. И только через неделю позвонил по служебному телефону.
— Настоящая фамилия Иванова Богославский. Был личным порученцем комкора Колосова, исчезнувшего неизвестно куда. Советую немедленно взять под стражу. А заодно и его жену Анну Голубкову.
— Но почему его отпустили?
— Выясняю. Доложу завтра. Но вы все-таки их арестуйте.
И положил трубку. Следователь арестовал Богославского с не венчанной женой силами милиции, но при личном присутствии. Обыск ничего ровнехонько не дал, допрос тоже, и арестованных временно отправили в следственный изолятор на неопределенный срок.
Помощник позвонил на следующий день к вечеру.
— Докладываю. Поскольку местные молодцы из нашей конторы уморились допрашивать Богославского, его сунули к уголовникам. Те Богославского и пальцем не тронули, и тогда решили временно его отпустить, лишив денег и документов. Хотели проверить, к кому он пойдет за помощью, а он пошел на толкучку и пропал с глаз наблюдения. И очутился в Смоленске с настоящим паспортом на фамилию Иванова. Завтра пойду на толкучку и попытаюсь выяснить, кто и за какие деньги продал ему паспорт. Вечером доложу результаты расследования.
Вечером не доложил, не было никакого звонка. Старший следователь ждал всю ночь, не дождался и официально запросил Москву, куда подевался его помощник.
— Позвоните завтра в это же время.
Так ответили. Он позвонил на следующий день.
Ответ пришел по спецсвязи;
«Ваш помощник убит ножом на толкучке. Прочесывание никаких результатов не дало».
9.
Павел прибыл в Главное Управление НКВД ранним утром. Зашел в вокзальный ресторан, плотно позавтракал, позволив себе сто грамм коньяка. Он не чувствовал себя виноватым не потому, что был чудовищно легкомысленным, опираясь на удачу куда чаще, нежели на расчет. Он располагал документами и, несмотря на злой тон своего заместителя, оказавшегося майором НКВД, рассчитывал, что их хватит, чтобы оправдать скандальную ссору с социально-близкими. Он запасся письмом караульных, их начальника Сергея Воробьева и вольных мастеров, что некий заключенный Колосов Иван Матвеевич действительно сорвался с вышки. А то, что патологоанатом заключенный Голубков отказался выдать официальное заключение объясняется вечной конфронтацией узких специалистов с администрацией лагеря.
Вопроса скандала с уголовниками он вообще избегал. Конечно, майор Савченко об этом уже уведомил московское начальство, но, во-первых, в каких инструкциях написано, что работник НКВД обязан знать воровские законы? И, во-вторых, скандала-то никакого и не было. Были крики, мат-перемат, кто-то замахал палками, но лейтенант Воробьев быстро и четко навел порядок. Рабочий день сорван не был, и все бригады вышли на работы.
К началу рабочего дня он вошел в подъезд Наркомата Внутренних Дел.