Отринуть любовь

Гордеева Ольга Владимировна

Бросив очередной взгляд вниз, я неожиданно увидел Кинэна. Тварь вернулась, увидев, что размыкатели перестали работать, Некрос отступает и Грань затягивается. Возможно, его вытолкнуло, когда Грань начала замещаться Мааром, и только теперь он нашел способ обойти ее. Возможно, он умышленно выжидал, пока ситуация станет менее опасной. Бой на земле заканчивался: недобитые болиды пытались уйти в Анг Мирт через оставшуюся прореху. Оставшиеся в живых наземные силы уже не успевали этого сделать, окружаемые Пауками и Нагами, которым теперь не было необходимости уничтожать нэргов. Тварь галопом мчалась по земле, расшвыривая и вгрызаясь во всех живых существ, что попадались на пути. Ей навстречу бросились белый олень и пытающий огнем феникс. Следующим подоспел Змей. Увидев, как тварь сбивает в полете феникса скорпионьим хвостом, как гигантской когтистой лапой отшвыривает оленя, я тоже бросился туда, срочно выращивая тело Ворона. Я рос и рос, приближаясь

к нему, пока наконец не понял, что стал значительно больше противника, и камнем упал сверху, придавив его к земле. Он пытался отбиться от меня хвостом, неистово лупя в подбрюшье; я вздрагивал от его ударов, но со второй попытки крепко вцепился когтями в шкуру и снова телом придавил его к земле. Очень скоро зубр подоспел на помощь и вонзился рогами ему в грудь. Через мгновение яростной молнией на него бросилась рысь и вцепилась зубами и когтями в горло, с усилием, но прогрызла и располосовала его плотную шкуру и принялась рвать жилы на шее. С другой стороны точно так же его терзал леопард. Феникс бросился ему в морду, полоснув огненным крылом по глазам. Летучая мышь трансформировалась прямо перед ним и оглушила его мощнейшим маар-пробоем, одним, другим, третьим… она лупила и лупила, пока тварь, которая все еще пыталась сопротивляться, не завалилась на бок. Глаза ее помутнели… Я немного отпустил его, позволяя Алексу-Змею подойти ближе к его шее и полоснуть по ней изрядно выросшим Асгаротом. Один за другим, мощными отточенными ударами он отсек твари голову.

Я поднялся вверх, оставляя рухнувшее наземь безголовое тело остальным Вечным, уменьшаясь до привычных размеров. Надо было вернуться к прорехе между мирами и доделать дело.

Тем временем Феникс пытался поджечь и голову, и тело, а Саша присоединился к нему, вспомнив о своем владении эгри-плетью. Постепенно запылали и туловище, и голова. Смрадный чад разносился во все стороны, отравляя и без того зловонный воздух. Издалека я увидел, как Вечные один за другим принимают человеческий облик. Прореха в небе затягивалась, черно-красные скалы Маара медленно, но верно таяли, но вот уродливый остов полуразрушенной крепости Кан еще маячил на горизонте. Потом, позже, мы соорудим одноразовый портал для вимм и атакуем ее, разрушая окончательно. Но это будет потом. Пока что мы выиграли это важное для нас сражение, но неясно, было ли оно решающим или у них все еще остались козыри за пазухой. Я кружился, стягивая прореху, устало и бездумно, лишь изредка поглядывая вниз, чтобы убедиться, что там, на земле, не появилась перерожденная Лануэль, которая, как мне показалось, так и не приняла участия в сражении. Что ж, мудро с ее стороны. В отличие от Кинэна, она осталась жива.

Стрела прилетела со стороны своих, из одного из укрытий, разбросанных по территории вдоль линии разрыва Грани. Я мельком заметил стрелка, который перебрался с крыши бункера, пристроенного к большой гладкой скале, и принялся налаживать на противовоздушную баллисту большую серебристую стрелу с прозрачным наконечником, но мне даже в голову не пришло, что она может быть нацелена в мою сторону. В какой-то момент мне показалось, что я вижу лицо стрелка, круглое, русоволосое, кареглазое, чем-то напомнившее мне лица жителей Основы. Первая стрела стазиса воткнулась мне в грудь, вторая — в подбрюшье. Вторую я легко выдернул, а первую, чей наконечник вошел достаточно глубоко, яростно перекусил. Одна стрела Некроса насквозь прошила крыло, вторая воткнулась в лапу, но ее я успел выдернуть еще до того, как онемение потекло по телу и я почувствовал, что падаю. Попытавшись выровнять полет, я понял, что телом не управляю — стазис постепенно разливался по нему. Все, что я смог, это немного погасить скорость и плавно опуститься на землю, смягчив себе падение. Третью стрелу я увидел мельком — она ударила напоследок, в спину где-то в районе шеи. Я что есть сил попытался дернуть крылом, не понимая, вошла она или нет, и неожиданно почувствовал, что самопроизвольно трансформируюсь. Ворон стремительно покидал своего непутевого носителя, спасая вечный облик. Адская, невыносимая боль нахлынула на меня, а потом сознание милосердно погасило ее — я провалился в обволакивающее, ласковое и милосердное ничто.

Глава 42. Суд

Когда Юлька вышла из шеадра в Кархе, в лицо ей ударил ледяной ветер. Оглядевшись по сторонам, она обнаружила, что из-за метели не видит соседних строений. Как назло, на стоянке вимм по соседству их не оказалось ни одной — разобрали из-за погоды. До твердыни нагов придется добираться на крыльях, как она в общем-то, и собиралась, но… она и так опаздывала. Неохотно раскинув крылья, она поднялась на специальную взлетную горку, оборудованную для Крылатых на краю стоянки, и включив гравидиск на максимум, резко рванула вверх. Ветер жестоко швырял ее из стороны в сторону, маска и спецочки, предназначенные для полетов над зимней

Элезией, быстро обледенели. Хотя… климат в Кархе был более суровый, чем в том же Альбре, вблизи которого проходило теплое океаническое течение и смягчало зиму. Над посадочной площадкой на крыше Наган-Карха метель свирепствовала с удвоенной силой, но Юлька успешно села с первого раза, точно у лестницы, ведущей в замок. Идеальное приземление. Она даже не оступилась и удержала равновесие, когда очередной порыв злющего колючего ветра хлестнул ее по лицу. Наука Реса. Никаких слов благодарности не хватит… Да и некому теперь их говорить.

На посадочной площадке обнаружилось множество вимм — столько, что некоторые из них пристроились прямо на широкой части парапета. Часовые зябко прятались в будки, и только белая кошечка сидела, укрывшись от ветра за одной из них, и равнодушно вылизывала и без того белоснежный хвост. Метель ее явно не пугала.

— Где суд? — спросила Юлька часового, который вышел поздороваться.

— В Белом зале.

Да, точно, Саша уже говорил ей об этом. В Белом зале по традиции проводили важные совещания, суды и встречи. Белым он назывался, потому что был удивительно светлым и просторным: располагаясь в западной башне замка, две его стены выходили на белоснежные пики гор, огромные окна не имели традиционных витражей, а однотонно-молочные панели на стенах отражали свет, льющийся из окон.

— Уже начали?

— И давно, — сочувственно кивнул часовой, видя, что она расстроилась. — Народу много, — он кивнул на виммы. — Полный зал, наверно.

Юлька бегом спустилась по лестнице, заранее испытывая неловкость: она войдет, и все присутствующие обернутся на нее. Когда же она очутилась у дверей, они распахнулись ей навстречу, и на нее хлынула толпа. Наги, Пауки и Стражи, знакомые и незнакомые, проходили мимо, здоровались или просто кивали, завидев ее. Она мельком увидела Шандра и хотела подойти, но он увлеченно разговаривал с каким-то пожилым мужчиной и прошел мимо, не заметив ее. Когда толпа схлынула, конвой вывел Румянцева. Заметив ее, он вцепился взглядом в ее лицо, жадно и горько, но она выдержала этот терзающий взгляд с хладнокровной ненавистью, постаравшись вернуть ему все, что испытывала. Саша, Тэр и остальные его приближенные вышли последними.

Он отпустил их кивком и подошел к ней.

— Я не рассчитала время, — призналась она огорченно. — Занятие поздно закончилось — меня куратор задержал, все пытал, не хочу ли я перейти в школу в Нуэйне, она мол сильнее. Пришлось слушать, — вздохнула она. — Никак не могла от него отвязаться. А тут такая непогода.

— С утра метет, — кивнул он. — В общем, ты немного потеряла. Его приговорили, конечно же. Хотя он неожиданно заявил, что оба убийства совершил под внешним управлением и показал нам свой медальон-образ. Я сам проверил — рабочий… Оживает. Для большинства из присутствующих все его оправдания показались дикими и странными. Поняли только те, кто и так был в курсе.

– Хорошо, что большинство пока не сообразило, о чем речь, — Юлька нахмурилась. — Позже могут пойти слухи. Кстати, откуда он у него взялся? К нему что, кто-то приходил?

— Вот и я ломаю голову, — раздраженно признался Саша. — Теперь жалею, что затеял этот публичный процесс, надо было закрыть доступ для непосвященных. Слишком уж много вопросов… возникнет.

Юлька покачала головой.

— Так все равно лучше. Пусть люди знают, что виновник наказан.

— Я до сих пор не очень хорошо понимаю, как он там оказался, почему его пустили в тот бункер, да еще и никто особо не обращал на него внимания, — с горечью продолжил Саша. — Бункер с самого начала был наш, наговский. Мы его и обустраивали, Тэр помнит, что при нем баллисту от болидов монтировали, из новейших и самых мощных, скорострельную и полуавтоматическую.

— Потому что он выглядел, как свой, — отрезала Юлька. — Все слышали, что Кольера убил Румянцев, друг Нигейра, только мало кто из рядовых нагов видел, как этот Румянцев вживую выглядит. А тут обычный парень, форма на нем — реарского маркграфа, Гвардия порядка Кархи, на вид — элез-элезом. Их же много в ваших войсках было. Обученный, но не слишком ловкий — ничего удивительного. Помогал, как мог, стрелы подтаскивал. Никто и внимания не обратил под конец, как он наверх, к баллистам, поднялся.

— И никого не удивило, что часть стрел в три раза больше обычных?

— Немного больше обычных бронебойных для вимм, — поправила она. — Вряд ли кто-то задумался, зачем им стрелы-концентраторы такого необычного размера. Наоборот, небось, радовались, что на всякий случай у них есть такая убойная фигня под рукой.

Саша понуро кивнул. Он и сам все прекрасно понимал.

— Когда казнь? И где? И кто будет приводить приговор в исполнение?

— Я сам это сделаю, — сказал он твердо. — Так будет… честнее. Из-за меня он попал сюда. Из-за меня вляпался и из-за меня появился в Наган-Кархе. Его ко мне подослали, чтобы мог нужную инфу выуживать и идеи подкидывать. В том, что с ним случилось, больше половины моей вины.