Отринуть любовь
Шрифт:
— Почему ты так в этом уверен? — сдавленно спросила она, уже понимая, что все бесполезно. Она не смогла его убедить. Он не вернется.
— Я понял на Иллирии, — печально ответил он. — На самом деле никто не смог бы попасть на остров, кроме входящей в силу Элианны. У меня тогда даже мелькнула мысль, что я, наверно, не вернусь из Анг Мирта, — добавил он с грустной улыбкой. — Жертва все равно должна быть принесена, так уж устроен наш мир. Из тебя получится замечательная Элианна, — он отстранился и сжал ее ладони, заглянув в глаза. — Любящая. Справедливая. Красивая. Ты самая достойная из всех, — закончил он с нежностью. — Я даже завидую тем, кто встанет рядом с тобой. У тебя будет вечность впереди и огромные возможности.
— Я не хочу ей становиться, — перебила она его, давя в себе глухое,
— Почему? — удивился он.
— Оборотная сторона Элианны — это жестокость. Ударная сила Элианны — это наэр. Смерть. Не хочу, — глухо пробормотала она.
— Это зависит только от тебя, — возразил Рес с неожиданной строгостью. — От твоей мудрости и от твоей твердости. Не бойся. Пойдем, — он встал с камня и протянул ей руку. — Выходи. Или давай я тебя вытолкну отсюда, если у тебя своих сил не осталось. Помочь?
Все, тоскливо подумала Юлька. Надо уходить. Я сделала все, что могла. Мне его не убедить… Нет такого, ради чего он захотел бы вернуться. Она решительно встала, но ноги неожиданно подогнулись сами собой, и она рухнула на ледяную прозрачную землю и захлебнулась хлынувшим из груди беззвучным горем. Рес тут же кинулся ее поднимать, и, глядя на свое перекошенное, какое-то нелепое, некрасивое, расплывшееся отражение в кристально-чистой поверхности Некроса, она вдруг оттолкнула его с неистовой, взявшейся ниоткуда силой.
– Тебе, дураку, непонятно, почему я не хочу быть Вечной? — крикнула она яростно. — Да потому что в этом мире не будет тебя, идиота. Мне, мне-то ради чего жить? Зачем мне эта ваша вечность проклятая, если в этом мире нет и не будет… тебя!
Резкий толчок сделал свое дело — она почувствовала, как отдаляется от него и вываливается из Маара в реальность.
Она еще долго сидела на теплом, шершавом полу храма, с отвращением отбросив от себя вуаль, словно ядовитую змею. Потом с трудом поднялась на ноги, подошла к зеркалу и боязливо заглянула в него. Оно отразило потолок и стены храма, но не отразило самой Юльки, словно ее и не существовало вовсе. А следом и вовсе стало мутнеть, снова подергиваясь непрозрачной сероватой дымкой. Юлька подняла вуаль с пола, повесила ее на зеркало — так, как та висела, когда она вошла, повернулась и быстрыми шагами вышла из неожиданно печального, померкшего зала.
Оказавшись на улице, она обнаружила, что тучи отнесло далеко в океан, но и солнце клонится к горизонту. Темнело… Она опять испугалась, что заблудится на острове, который теперь стал чужим и холодным, и бегом бросилась к шеадру.
Утром она еле поднялась с постели, пошатываясь и с трудом разлепив опухшие от слез глаза. Кое-как пересидела день на занятиях, слабо реагируя на то, что происходит вокруг, и все время тревожно прислушивалась к изменениям в себе, пытаясь понять, что произойдет с ее личной силой теперь, когда Элианна ушла из нее навсегда. Вечером она со страхом достала пустые концентраторы, лежащие в шкафу, и попыталась зарядить их. Получилось почти так же, как и раньше, за исключением скорости: из-за подавленного состояния, страха и бегающих мыслей ей было мучительно трудно сосредоточиться. Она протянула руку к ожерелью с синими и красными камнями, боясь его, словно гремучей змеи, а когда набралась смелости, сжала красный камень и привычно, без усилий, шагнула в Маар. Постояв там без движения, она глядела себе под ноги, сквозь хрусталь Некроса, и думала о множестве загадочных миров, с которыми он граничит, задаваясь вопросом — хотела бы она их увидеть. Призналась себе, что хотела бы. Возможно, если бы она прожила так же долго, как Рес, ее действительно привлекли бы и иные пространства, и необычные собеседники. Но она видела так мало. Она и земли Ар Соль-то увидела не все.
Вернусь домой, она вспомнила свое прежнее решение. Вернусь и все забуду. Нет, не забуду… сменю жизнь. Когда-то Шандр обещал мне отправить меня на Старую Землю по первому моему требованию. Пусть теперь исполняет обещание.
На следующий день она прямо с утра направилась в Альбре, надеясь застать его на месте в здании Стражи. Выслушав ее просьбу, высказанную твердым, решительным и уверенным голосом, он только коротко кивнул.
— Неделя, — сказал
— Спасибо, — облегченно откликнулась Юлька, очень боявшаяся, что он начнет ее отговаривать.
— Мне жаль, что ты так решила, — продолжил он, уже не скрывая своей печали. — Но ты имеешь право на любой выбор. — Алекс знает?
— Нет еще, — вздохнула она. — Сейчас вот… узнает. Я — туда.
— Удачи, — серьезно пожелал Шандр. — Боюсь, для него это будет тяжелым ударом.
Саша был в ярости. Он кричал, упрекал, обвинял Юльку в предательстве. Она молчала. Он тряс ее и требовал сообщить истинную причину ее неожиданного решения. Она молчала. Когда он наконец успокоился, она подошла и, впервые за долгое, долгое время, обняла его, прижавшись к груди.
— Прости меня.
— Может, ты еще передумаешь? — спросил он жалобно, стальной хваткой прижав ее к себе. Едва не задохнувшись, она высвободилась из его рук и пожала плечами, так ничего и не добавив.
— Давай посмотрим на статуэтки? — попросила она, и он покорно повел ее в бывший кабинет Кольера, который так и стоял незанятый.
Юлька напоследок оглядела каменные изваяния Вечных. Глаза Ворона по-прежнему тускло, едва заметно мерцали, а вот статуэтка Элианны, казавшаяся до этого живой и теплой, сиявшая внутренним, золотистым теплом, теперь потухла. Юлька осторожно прикоснулась к серому, безжизненному камню.
Я не могу отринуть любовь, мысленно сказала она изваянию. Ищи себе другое воплощение. Развернувшись, она наткнулась на вопросительный взгляд Саши, который ждал ее в дверях. Как хорошо, что он так ничего и не сказал.
Глава 44. Возвращение
Потянулась обещанная Шандром неделя ожидания. Первые несколько дней Юлька терпеливо и покорно ходила на занятия, просто так, чтобы быстрее скоротать время, а потом наступили выходные, и она неожиданно оказалась перед фактом, что ей абсолютно нечего делать. Зачем готовиться к следующим занятиям, если она на них не придет? Надо бы сходить к Ширин, рассказать ей о принятом решении, поблагодарить за все, что та сделала для девушки, но у Юльки не хватило решимости. Она написала ей и главе школы письма, решив вручить их накануне возвращения, и, отважившись, рассказала Ильнаре. Подруга бурно разрыдалась, а затем принялась ее уговаривать, рисуя всяческие перспективы будущей счастливой жизни, в которых главной темой проходило удачное замужество. Юлька слушала ее, с трудом сдерживая раздражение и стыд. Неудивительно, что ей не удалось уговорить Рессера. Если ты твердо решил, уговоры друзей не только не помогают изменить точку зрения, но и сильнее укрепляют ее, разрушая последние сомнения. Волевым усилием подавив гнев, Юлька ласково, насколько могла, попросила подругу больше не возвращаться к этой теме.
Ей хотелось взять с собой что-нибудь на память об этом мире, но она так и не придумала, что именно. Больше всего ей было жалко крыльев — там, на Старой Земле, не полетаешь. Нигде и никогда не полетаешь, даже в глухой деревне. Она держала в руках ожерелье-концентратор, подарок Рессера, и понимала, что его тоже домой не заберешь, слишком уж экзотическое для ее родины. А больше… больше у нее и не было ничего ценного.
Она отправилась в путешествие по городам, в которых ни разу не была. В основном это были города Ар Лессена и Ар Иллима. Центральная земля Ар Соль ее очаровала, и Юлька пожалела, что ей уже не доведется побродить по ее маленьким, старинным, хорошо сохранившимся городкам, таким похожим и таким бесконечно разным. Ближе к вечеру она заглянула на Далирию — ее тянуло к тому самому шеадру, откуда можно было попасть в домен Элианны. А вдруг? Вдруг еще не все потеряно? Войдя в старую пирамиду, она убедилась, что все кончено — шеадари снова превратился в плоскую, неживую картинку, нарисованную на куске холста. С грустью она вспоминала тот проклятый день, когда она потащила Реса сюда купаться. Он-то все понял сразу, понял и попрощался с ней еще тогда, зная, что ценой воплощения Элианны станет он сам. А она удивлялась его печали, пыталась его растормошить, веря, что он просто озабочен предстоящей трудной операцией. И как он ее целовал…