Отродье. Охота на Смерть
Шрифт:
— Что ж, будь по-вашему, — она тяжело вздохнула и присела рядом, — а вот эта девушка немного похожа на меня, только у неё грудь не одинаковая…
— Да?!! А я и не заметил…
— Угу, вот здесь особенно хорошо видно…
Они дружно посмеялись и тихо болтали о всякой ерунде, оставшийся час, лишь бы не думать об Эрнсте и о том, что его ждёт.
7
Бежевая "Волга" дребезжала так, будто они ехали не по ровной московской улице, а по просёлочной дороге, в колее от гусеничного трактора. Пластик внутри не скрипел, он визжал. "Зато надёжная" — изрёк Прад, когда угонял её с парковки у Метро. Подпрыгнув на ровном месте, машина отрыгнула чёрный масленичный дым, а пассажиры в салоне крепко ударились головами об потолок. Бензином не пахло, им воняло так, что у Арины от головной боли
На голову Ганталианту надели непрозрачный чёрный пакет, а руки связали за спиной, но видно для того, чтобы провоцировать других водителей и прохожих нападать на них, ему не требовались ни руки, ни глаза. Коллеги про себя возносили хвалу господу за то, что сегодня будний день, не отмеченный в календаре каким-нибудь глупым праздником: с наступлением темноты на улицах почти никого не осталось. Тем не менее, несколько встреченных бомбил, нарушая все существующие правила движения, неплохо помяли их и без того ненадёжное транспортное средство. Одно из колёс гуляло, угрожая вскоре отвалиться. Бампер раскололся и теперь его огрызки противно свистели, царапая асфальт.
Яркий свет с полосы встречного движения — ещё один желающий их остановить. Только что он ехал по своим делам, возможно, спешил к семье или на ночную работу, а теперь в его голове не осталось других мыслей, кроме одной — сбить бежевую "Волгу" на встречке. Водитель резко повернул, направив свой автомобиль прямо на них. Арина поняла, что удар придётся в заднюю дверь, как раз с её стороны. "Ну же, давай родная!" — умолял Прад, полностью вдавив педаль газа в пол. Старая "Волга", как вечно недовольная мамаша, неровным рокотом мотора посетовала на нелёгкую жизнь, но громко хлопнув чем-то в выхлопной трубе, лениво ускорилась. Вовремя. Визг тормозов и удар, но не в дверь, а гораздо дальше — сзади. Машину резко повело налево, но Капитан вовремя выкрутил руль, и они, оставляя за собой хвост едкого дыма, поехали дальше. В относительной тишине было слышно как какие-то мелкие запчасти сыпятся на дорогу.
— А я, чёрт возьми, первоклассный водитель, уже от второго уазика ушёл! — похвастался Прад, — легковушки я не считаю, им нашу Ласточку во век не достать!
Гита проворчала себе под нос порцию нецензурных проклятий.
— Повторяю, — ровным голосом, лишённым эмоций, заговорил Ганталиант, — вам незачем меня изолировать. Я не опасен. Я не желаю никому зла.
— Ага, "не опасен", — передразнил Капитан, — а что это сейчас было? Шестой пьяный водитель, которого ослепил дальний свет? Не смеши мои седины! Ты опасен и точка. Дамы, хочу вас порадовать! Я пару часов назад сделал несколько звонков — к нашему приезду всё должно быть готово! Полуночные похороны без свидетелей, скажу я вам, стоят отнюдь не дёшево, но что поделаешь, пришлось раскошелиться! Эй, чудовище, пусть тебя это греет — твои похороны влетят нам в копеечку!
Ганталиант промолчал, а Арину в очередной раз кольнула совесть.
Они решили похоронить его на Введенском кладбище — напротив базы. Капитан пошутил, что удобнее места не найти, по пути на работу, можно зайти, проверить — всё ли в порядке, положить цветы на могилку, или не пошутил? Теперь получалось, что подходящую могилу для них подготовят, осталось дело за малым — закопать живого человека. Каждый раз при мысли об этом, у неё перехватывало горло. А, что если он будет кричать? Арина не сможет этого вынести, хотя сможет, но вот со спокойным сном придётся попрощаться навсегда — забыть такое не получится.
Капитан решил подъехать со стороны старых ворот. От дороги вход на кладбище отделяла плотная лесополоса. Ночью зелень лишилась цвета, поэтому тусклое небо проглядывало сквозь деревья, как сквозь частые столбы, хаотично воткнутые в землю. После того как машину заглушили, возникло ощущение, что вокруг шелестит не листва, а море или души тысяч мёртвых, обретших успокоение за древними воротами, пришли невидимой шепчущейся толпой, поприветствовать нового постояльца. Ворота и, правда, были древними. Их, скорее всего,
— Идёмте, нам нужно поторапливаться! — приказал Прад, толкнул Ганталианта к входу и сам быстрым шагом направился внутрь.
Арина всего дважды была здесь — гуляла. Гулять на кладбище ей нравилось с детства. Вглядываясь в пожелтевшие фотографии мёртвых, на которых они улыбались или не улыбались, но выглядели превосходно, ей чудилось, что эти люди благодарны ей за то, что пришла, навестила, просили прийти ещё. Введенское кладбище не стыдилось своего возраста. Тут и там здесь попадались старинные мавзолеи, изысканные постаменты, изъеденные ветром и временем, скульптуры, покосившиеся памятники — на новых кладбищах так уже не хоронят. Больше всего ей нравилась гробница, выполненная из однотонного гранита, на ступенях которой, как ангел присела Плакальщица, вырезанная из белого мрамора. Архитектор вложил столько таланта в скульптуру, что она аж дышала жизнью. Арина могла поклясться, что видела, как хрупкое тело изредка подрагивает, роняя слезинки по безвременно ушедшим. Были здесь и другие памятники прошлого, но всю тонкость, хрупкость сакрального места, перемолола, испохабила советская эпоха. Вычурные осиновые беседки, забили фанерой, как какой-нибудь сарай. Рядом с памятником с лиричной эпитафией знатному человеку, вполне можно было встретить заржавевшее надгробие без фотографии, но с красной звездой на макушке. Мест не хватало, так что покойных хоронили чуть ли не валетом. Куда ни ступишь — везде захоронение. В последнее время за кладбищем не очень-то ухаживали: дорожки заросли травой, кое-где виднелась неубранная прошлогодняя листва.
— Вы привезли меня на Введенское кладбище? — безучастно поинтересовался Ганталиант, шедший рядом.
— С чего это ты взял? — Арина подозрительно проверила мешок на голове пленника — не порвался ли?
— Смешно, — всё так же равнодушно продолжил он, — кладбища сотни лет были моим домом. Если собрать слёзы со всех похорон, на которых мне довелось побывать, получилась бы полноводное озеро. Солёное — мёртвое озеро, как это место. Смешно ещё и потому, что кладбище выбрано моим вечным узилищем, словно я никогда и не жил, а как был Демоном смерти, так и не переставал им быть… Впрочем, я рад, что вы выбрали Введенское кладбище, мне здесь всегда было как-то спокойно. Скажи, ты видела местную Плакальщицу? Это моя любимая гробница… Такая красивая, почти живая…
Нет. Так не бывает! Перебор. Арина насторожилась — невозможно, чтобы Ганталиант думал о том же, что и она. Вывод — он всё же читает её мысли.
— Не видела, — огрызнулась она и толкнула его в спину, — пошевеливайся!
Но Ганталианта будто прорвало — он говорил не останавливаясь.
— Можешь ли ты, ведьма, представить, каково это — провести вечность, ничего не видя кроме смерти? Смерть на завтрак, на ужин и обед. Смерть по выходным и в праздники. Меня никто никогда не любил, даже не симпатизировал мне. Меня ненавидели во все времена. Никто по доброй воле не зовёт Смерть. А те, кто зовёт, всегда передумывают в последний момент и умоляют их пощадить — дать второй шанс…
Впереди забрезжил тёплый свет от факела — кладбищенские работники, подкупленные Капитаном, указали место могилы. Сверху с ветвей вспорхнула ночная птица, из травы доносилось стрекотание кузнечиков — природа не знала, какое зло они готовятся совершить.
Ганталиант говорил:
— Художники и поэты, политики, крестьяне, цари, новорождённые, подростки, обезумевшие старики… Я помню только их глаза — все до единого. Знаешь, почему я стал теперешним? Нет, я не стремился к этому, видно было предначертано. Я ещё будучи Демоном научился чувствовать. Поначалу, как неприятный зуд это распространялось, пока не захватило меня целиком. Меня всегда молили о пощаде, просили, требовали… Представляешь, иногда пытались обменять свою душу на чью-то жизнь. Но я не мог. Правила запрещают мне отступать. Я и не отступал. Взмах косы, краткий миг на знакомство и прощание.