Отродье. Охота на Смерть
Шрифт:
— Сейчас не время, всё не кстати, но у нас такая странная жизнь, что подходящего времени может и не оказаться… Пусть уж здесь и сейчас… Вадим, я тебя люблю. — Ей стало страшно, что он прервёт, вставит ненужное слово, сделает что-то не то, поэтому она заторопилась, — люблю, так как никого и никогда не любила. Я и не знала, насколько сильное это чувство. Ты говоришь, что думал, вспоминал обо мне? А я не вспоминала, я жила тобой. После нашей первой ночи, ты всегда был рядом со мной, я с тобой советовалась, разговаривала, вечером желала спокойного сна, видела сны за нас обоих, а утром желала "доброго утра". Я придумала, какие у тебя любимые блюда и готовила их. Купила для тебя рубашек и кофту из верблюжьей шерсти на зиму. Смонтировала в фотошопе наши совместные фотографии, представляя,
Слёзы побежали по щекам вниз. Арина отстранилась к окну и почти поверила, что он испугается этого признания и больше не обнимет — ведь обнять — это значит, признаться в ответ, подтвердить, что она не ошиблась в нём.
Вадим не обнял.
Слёзы всё шли и шли. Мимо пролетали деревья, домики — Москва осталась позади.
Арина украдкой обернулась, чтобы запомнить его лицо. Лицо нелюбящего её мужчины.
Глаза ослепила вспышка фотоаппарата. Она заморгала и от удивления перестала плакать. Вадим, широко улыбаясь, прижал её к своей груди:
— Говорят, плохая примета — начинать, что-то со слёз, но ведь у нас всё началось когда-то давно с секса — так что это не про нас. А этот снимок… Я хочу, чтобы это были единственные слёзы в нашем долгом, счастливом, совместном будущем.
Снова обнял. Она прижалась к нему и заревела. Вадим засмеялся, поднял её лицо:
— Глупышка, ну, а теперь, чего ты плачешь?
— Это… Это от счастья, — по-детски заикаясь, ответила она. Улыбнулась сквозь слёзы.
— Развели мне тут мокрое дело! — ухмыльнулся Прад, пристально наблюдавший за ними в зеркало заднего вида. — Я боюсь нарушить интимность ситуации, но напомню: мы едем на задание, а не в свадебное путешествие!
Арина обернулась, увидела Гиту с такими же покрасневшими как у неё глазами и подтёками туши, засмеялась вместе со всеми вместе.
Спустя ещё час, минивэн съехал со скоростной магистрали, и друзья тут же вспомнили все прелести просёлочной дороги. Несчастный автомобиль опасно кренился, будто вот-вот перевернётся, обшивка скрипела, а колёса буксовали в лужах, появившихся благодаря Капитану и его трёхдневному дождю. С другой стороны буйство умытой зелени, разнотравье и запах полевых цветов, подействовали лучше настоя валерианы — друзья забыли о страхах, настроившись максимально решительно. "Чему быть — того не миновать!" — говаривала бабушка Арины.
Дорогой давно не пользовались — этим летом тут вряд ли проезжал хоть один автомобиль. Трава высотой с человеческий рост царапала обшивку, нехотя лезла под колёса. Впереди маячил сосновый лесок. Под тенью нестарых деревьев, ехать стало легче — миллионы опавших еловых иголок, не дававшие колёсам буксовать. Неожиданно перед ними вырос покосившийся забор из сетки рабицы — почти не заметный на общем фоне.
— Приехали! — сообщил Капитан.
— Приехали, — повторила Гита, — но куда?
— Похоже на заброшенный профилакторий или базу отдыха.
— Это пионерский лагерь, — догадался Вадим, показав на две двухметровые плиты, стоящие треугольником, — присмотритесь к рисунку — это же мозаика — вон пионер с пионеркой приветствуют вновь прибывших ребят.
Арина пригляделась — на стеле недоставало половины фрагментов, но действительно угадывались силуэты мальчика и девочки с красными галстуками. Поблизости обнаружились и завалившиеся ворота. В прошлом на них красовалась чеканка в виде пионерского горна в окружении пятиконечных звёзд — теперь сталь заржавела, превратилась из украшения в мусор.
— Дальше идём пешком? — уточнил Эрнст.
— Угу, — Прад выскочил наружу, — повторяю всем ещё раз (вы у меня не из самых понятливых) — это разведка боем… Разведка! Поэтому, как только почувствовали
Никто ничего не ответил, все кивнули, принялись собирать необходимые вещи.
Арине не пришлось долго собираться: лунный камень, пара заклинаний и умение, если что-то случится, подлечить — вот и всё, что она могла. Вадим к операции подошёл более основательно. Мешочки с освящённой солью от призраков, свечи из Иерусалима, елей и прочие примочки от разного вида врагов, были рассортированы по кармашкам его походной сумки. Гита тоже шла налегке. На её талии пугающе чернел серп, спокойно смотреть на который Арина так и не научилась — сразу вспоминала окровавленного Капитана и почему-то умирающую Камю. Прад надел свой длинный чёрный кожаный плащ и вроде бы ничего не взял, но Арина подозревала, что в секретных кармашках плаща у него наверняка припасено немало сюрпризов. Он отвернулся от коллег, сложил ладони в молитвенном жесте и напрягся. Что именно он делала, стало ясно через секунду. Невероятно быстро по лесу расползлись сумерки. Она посмотрела в небо. Сквозь шапки сосен многого не разглядишь, но и увиденного хватило, чтобы напугаться. Небо кипело. Как в режиме ускоренного воспроизведения вверху бурлили белые барашки облаков, они наплывали друг на друга, пожирали друг друга, окрашиваясь в тёмные цвета, разрастаясь в тяжёлые свинцовые тучи. Буквально на глазах небо словно опустилось на лес, накрыло его крышкой. Пролетел холодный ветерок. Скоро начнётся мелкий осенний дождь. Арина поёжилась в тонкой блузке. Вадим достал из машины бежевый свитер с высоким воротом — кинул ей. Какой же он у неё заботливый!
Приготовления закончились, и команда отправилась вглубь леса. Лагерь оставили лет десять назад — не меньше. О том, что здесь когда-то кипела жизнь, напоминали лишь сгнившие скворечники, ржавые металлоконструкции, предназначение которых понять было невозможно и так далее. Вадим, шедший рядом, обо что-то споткнулся — они пригляделись: под покровом хвои обнаружился остов барабана. Дорога превратилась в заросшую просеку, идти по ней было проще лишь из-за отсутствия деревьев. Шли долго. То и дело под ногами обнаруживались новые артефакты из счастливого советского детства: игрушечная обезьяна с деревянной головой и истлевшей шерстью, "саша + маша =", вырезанное на коре дерева, корочки "Приключения Тома Сойера" все страницы вырваны. Ещё лет пятьдесят спустя, кто-нибудь организует экспедицию в этот лагерь, как же много открытий сделает этот "кто-нибудь"! Лес пугал остатками сгинувшей цивилизации. Плюс ко всему вокруг царила тотальная тишина. Словно им заткнули уши. Звуки шагов, хруст веток звучали тускло. Лишь невидимые смелые кукушки намекали незваным гостям своим "пением", что жить им осталось то ли один год, то ли один день или даже час.
Из-за частокола густорастущих сосен, они упустили миг, когда вплотную приблизились к двухэтажному летнему корпусу — он вынырнул из леса внезапно, только что кроме деревьев ничего не было, а тут вот он — корпус. На поляне в траве перед входом угадывались наполовину сгнившие чёрные столы и лавки, поодаль в рыжей хвое валялись ржавые трубы умывальников, мойки сохранили остатки эмали, теперь белевшей в земле, как кости. Мягкая подошва кроссовка поехала — под ногой обнаружилась старая алюминиевая тарелка. Арине захотелось уйти отсюда. Ей показалось, что старый лагерь со стыдом смотрит на них выбитыми окнами, мол — извините, я не виноват. Деревянные стены с облупившейся краской, в прошлом были покрыты весёлыми рисунками, она увлеклась, рассматривая беспорядочные линии, пытаясь воссоздать в голове изображение, поэтому не сразу заметила морду, высунувшуюся из-за ветхого корпуса.