Отрок (XXI-XII)
Шрифт:
Лавр поднял Мишку ни свет, ин заря. Терпеливо дождался, пока тот умоется, спросил: будет ли завтракать, но было заметно, что нервничает он очень сильно и даже несколько лишних минут ожидания для него будут настоящей пыткой. Поэтому Мишка отказался от еды, вытащил из-под лавки берестяной короб с тряпичной куклой, вручил его лавру, и потащился следом за дядькой, втихомолку проклиная осточертевшие костыли.
Кукла у Мишки получилась примитивной до неприличия. Две березовые веточки, связанные накрест и обмотанные
Однако, несмотря на свой примитивизм, кукла, лежащая навзничь на наковальне, пронзенная толстой иглой, в алых отблесках пламени кузнечного горна, выглядела жутковато, даже для Мишки. Что уж говорить о Лавре и Татьяне? Муж и жена - родители почти взрослых парней - выглядели сущими перепуганными детишками. Стояли прижавшись друг к другу, взявшись за руки, у Татьяны мелко подрагивали губы. На какой-то момент Мишке и в самом деле показалось, что он взрослый подонок, обманывающий малых детей.
– Начнем, пожалуй. Отче наш, сущий на небесах, да святится имя Твое, да придет царствие Твое, да будет воля Твоя…
Произнеся: "Аминь" - Мишка взял в каждую руку кузнечные клещи, одними прижал куклу к наковальне, другими ухватил иглу и медленно потянул.
– Куб разности двух величин равен кубу первой минус утроенное произведение квадрата первой на вторую, плюс утроенное произведение первой на квадрат второй минус куб второй!
К концу произнесения "заклятья" игла целиком вышла из куклы. Татьяна вдруг охнула и схватилась руками за живот, ноги у нее подогнулись и, если бы не Лавр, она упала бы.
"Действует. Садист Вы, сэр Майкл, морду Вам набить некому".
Мишка ухватил иглу вторыми клещами, сломал и кинул в горн, тут же ухватился за веревку, приводящую в действие мехи и начал раздувать пламя. Обломки иглы почернели и начали оплывать. Мишка перестал качать, только тогда, когда от иглы не осталось видимых следов.
– Дядя Лавр, осторожно притронься к кукле, не жжется ли?
Ну чем там могли старые тряпки обжечь пальцы бывалого кузнеца? Однако, едва притронувшись к Мишкиному изделию, лавр резко отдернул руку.
– Жжется!
"Значит, и на тебя подействовало. Взрослые люди, а как младенцы, ей Богу! Такой гнусью себя чувствую, сам бы себе в наглую харю наплевал, но польза должна быть".
– Это отворот от жены. Где у тебя святая вода?
– Вот.
– Лавр снял с полки маленький глиняный кувшинчик.
– Покропи и давай еще раз помолимся. Отче наш…
После окропления святой водой и молитвы, кукла, как и следовало ожидать, уже не обжигалась.
– Вот и второе заклятье сняли. Дядя Лавр, обними тетю Таню покрепче и держи, как бы она не вырывалась.
Мишка схватил куклу клещами и сунул в горн.
– Площади подобных фигур пропорциональны
Кукла вспыхнула сразу. Мишка вдавил ее в самый жар, нагреб углей сверху и несколько раз качнул мехи.
– Дядя Лавр, тетю Таню не корежило, не корчило?
– Нет.
– А куклу корежило. Значит, колдовская связь между ними разорвана. Все. Поставьте свечки к иконе Богородицы и… Совет да любовь!
Лавр и Татьяна, как по команде обернулись друг к другу. Лавр прижал жену к груди, потерся щекой о ее головной платок.
– Танюша…
– Ладо мой…
Может ли хоть что-то на свете сравниться с ТАКИМ сиянием женских глаз? В нем все: и благодарность, и обещание и награда и ожидание… Приказ и просьба, требовательность и покорность, грех и благодать, сила и беспомощность, надежда и самоотречение… Кто-нибудь, когда-нибудь сумел пересчитать компоненты, составляющие понятия Любовь и Счастье? И, если ты не просто "М" в графе "пол", а действительно мужчина, нет цены, которая оказалась бы слишком велика за один такой взгляд. Отдать все - пустой набор слов. Отдать то чего нет, и не могло бы быть, если бы не эти глаза…
"Ну до чего же приятно смотреть на вас, прямо молодожены. Блин, аж слеза наворачивается… Э! А чего это я?…".
В глазах вдруг поплыло, Мишку крепенько тряхнуло и он понял, что лежит на полу, неудобно подвернув под себя руку. А потом стало темно. Истошного женского вопля: "Мишаня-а-а!!!" - он уже не услышал.
– … И все с молитвой Божьей, с крестным знамением. А потом хвать ее клещами и в горн. Она стонет, корчится, а Мишаня держит ее клещами и кричит: "Изыди нечистая, отринься от подобного!"
Голос тетки Татьяны звучал вдохновенно, чувствовалось, что рассказ воспроизводится уже не в первый раз, постепенно обрастая все новыми красочными подробностями.
– Так и сгорела, даже пепла не осталось. А Мишаня говорит: "Все. Ставьте свечки, благодарите заступницу нашу Небесную". А потом вдруг побледнел весь и упал.
Мишка приоткрыл глаза. В горнице у его постели собрался целый консилиум. Лекарка Настена, почему-то, с очень сердитым лицом, мать с лицом заплаканным, дед с лицом опухшим после вчерашнего праздничного ужина, отец Михаил с ликом бледным и болезненным, под ручку (с ума сойти!) с теткой Аленой. Правда поддерживал не он даму, а дама его. Где-то на заднем плане маячила Юлька.
Отец Михаил первым заметил, что Мишка открыл глаза.
– Миша, Мишенька, узнаешь меня?
– Узнаю, отче.
– Миша, прости, я обязан тебя испытать. Перекрестись.
Мишка, удивляясь собственной слабости, обмахнул себя крестом и непослушными губами произнес первые строки Символа Веры.
– "Верую въ единого Бога Отца, Вседръжителя, Творца небу и земли и видимыимъ и невидимыимъ.
Монах извлек откуда-то кропило и брызнул на Мишку святой водой.
– Аллилуйя! Чист отрок! Слава Богу!