Отрок
Шрифт:
Следующее утро Мишка решил откровенно сачкануть. Очень хотелось повидаться с Юлькой. После всех произошедших заморочек Мишка, теперь уже вполне осознано, ощущал накапливающееся эмоциональное напряжение. Рецепт с физической нагрузкой, конечно, был неплох, но хотелось чего-то другого. Теплоты, спокойствия, понимания… Мишка даже сам для себя затруднялся сформулировать суть возникшей потребности.
Одно только он понял совершенно ясно: мать его вчера и восхитила, и одновременно… разочаровала. Восхитила умом и решительностью, а разочаровала, тоже, умом и решительностью, как бы странно это ни выглядело. Восхищался, правда с оттенком легкой жути, взрослый, сидящий в
Мишка вспомнил о том, как рыдал у матери на груди, когда его с простреленной ногой привезли из Куньего городища, и как легко стало после этого на душе. Того же, видимо, он подсознательно ожидал от матери и в этот раз. Но увы: сам же предложил поговорить по взрослому и получил, чего хотел. Вместо утешения и защиты от жестокостей окружающего мира — приказ вступить с этим миром в бой.
Фактически, конечно, со стороны матери это было признанием за сыном прав и обязанностей взрослого мужчины, но подросток-то внутри скулил и плакал, не желая расставаться с детством. Вот и потянуло к другой женщине. Пусть соплячке еще, но тоже обладательнице сильного и решительного характера, уже не раз оказывавшейся рядом, когда было больно и плохо. Ничего удивительного, идеальный образ женщины у многих мужчин, тем или иным образом, связан с образом матери.
"Блин, переходный возраст, туды его… Генералиссимус Суворов перешел через Альпы, а старшина Младшей стражи — от мамки к Юльке. Да пошло оно всё во всякие места! Хочу к Юльке и всё! А все эти рассуждения — суета сует и томление духа, как сказал бы падре Мигель. И был бы прав!".
Однако смыться из дома сразу после завтрака не удалось. Деду приспичило о чем-то переговорить с внуком и невесткой. Пришлось сидеть и ждать, когда закончат завтракать женщины, потом, когда мать уже пришла в дедову горницу, Корней, словно издеваясь, велел принести квасу. Опять пришлось ждать. Потом приперлась Листвяна и встала у двери в своей любимой позе — руки под грудью. Мишка почувствовал, что начинает медленно заводиться.
— Так. — Наконец, начал разговор дед. — Никифор будет не сегодня-завтра. Привезет с собой четырнадцать купеческих детей. Как ты их, Михайла, встретить собираешься?
— Никак не собираюсь. Вещички — на телегу, а сами — пешочком до Нинеиной веси. Старшим над ними — Петьку, а дальше — учеба, как и у всех. Чего ж еще-то?
— Дурак! — Предварительный комментарий деда, как всегда был краток и пребывал в сфере непарламентских выражений. — Это с лесовиками так можно было, потому что для них и Ратное — большой город. А тут парни из столицы приедут, на нас, как на лапотников из захолустья смотреть станут. Забыл, как на тебя двоюродные братцы в Турове смотрели, пока ты их не окоротил?
— Ну, можно, конечно, их при оружии встретить. — Мишка сделал паузу, ожидая очередного «дурака», но дед молчал. — Посадить ребят в доспехах на коней, выехать из речных ворот строем, я — впереди. Пусть сразу ощутят, что в воинское учение приехали.
— Опять дурак, но уже лучше! — Прокомментировал дед. — Ратников они в Турове всяких видели, и доспехи покрасивее, и коней получше наших.
— Так что ж мне жар-птицей вырядиться?
— А ну придержи язык! Велю, так голым, на четвереньках поползешь, и петушиный хвост в жопу вставлю! — Дед сердито покрутил головой, но продолжил уже более спокойным тоном. — Выполнить, что велено — не велика хитрость. А ты вот сам подумай. Как сделать так, чтобы они сразу поняли: у нас, хоть и не столица, но порядки те
— Правильно, батюшка, хорошо придумал. Листвяна, ну-ка сбегай за моим шитьем, что так-то сидеть без дела.
Листвяна уже открыла было рот, чтобы позвать кого-то из девок, но мать совершенно стервозным голосом приказала:
— Сама сбегай, не переломишься!
Дед недовольно засопел, но смолчал.
"Так, Листвяну, похоже, начинают целенаправленно травить, чисто по-женски. Интересно, чего мать добивается? Чтобы та сорвалась и нахамила? Ладно, не мое дело. Давайте-ка, сэр, задумаемся: как купеческих сынков сходу на место поставить?
И так, цель — снять или, по крайней мере, сильно ослабить комплекс превосходства столичных жителей над провинциалами. Нет, неправильно! Эту цель мне дед, вольно или невольно, навязывает. У него самого куча комплексов по этому поводу. Моя же цель — сразу же заставить ребят подчиниться и принять предлагаемые правила, независимо от того, нравятся они им или нет. Да что там юлить, конечно же не понравятся!
Теперь задачи, которые требуется решить для достижения цели. Вот здесь, как раз, подойдет блокировка комплекса превосходства столичных жителей над провинциалами. Только блокировка, совсем снять такие вещи очень трудно, а порой и невозможно. Это — первая задача.
Вторая задача — наглядно обозначить наше физическое превосходство и их беспомощность. Третья — продемонстрировать эти самые правила и то, что все остальные ученики Воинской школы им беспрекословно подчиняются. И, наконец, четвертая задача — стимул. Пусть и отдаленные, но привлекательные перспективы. С этим сложнее, но родители, отправляя их сюда, конечно же, разъяснительную работу провели. Да и обучение военному делу для любого пацана штука привлекательная. Это не ХХ век с дедовщиной, нищими офицерами, и поливанием армии дерьмом во всех СМИ.
Структуры, кадры, ресурсы — по боку, всё и так понятно, делаем всё, что нужно сами: я, мои «ближники», первый десяток Младшей стражи. Дальше — технология. Как решаем первую задачу? Для начала, представляем себе основные характеристики объекта воздействия.
Купеческое сословие, причем, не низший уровень — заплатить за учебу может далеко не каждый купец. Так же, как и имеет собственную вооруженную охрану, тоже, далеко не каждый. Соответственно, самооценка достаточно высока. Кто выше их на сословной лестнице? Князья, боярство, духовенство. Что из этого мы здесь в Ратном можем и имеем право изобразить? Боярство, разумеется.
Значит, надо обозначить «зазор» между верхним уровнем простонародья и зарождающейся аристократией. В чем собственно проявляется внешняя — работающая на первое впечатление — разница? В одежде? Да, в сословном обществе одежда — один из признаков принадлежности к тому или иному социальному слою. Купцы, разумеется, могут быть и побогаче бояр, тот же Никифор способен с потрохами купить иного боярина, да и не одного. Но одеваются купцы скромнее. Следовательно, надо будет вырядиться соответствующим образом.