Отряд апокалипсиса
Шрифт:
— Он бы не сдался мне вовсе, — говорило это существо, лишь отдаленно похожее на человека, а голос его из ехидного превратился в глухо-заунывный, не по-человечески тягучий, — но Скверна… ей, чтобы питаться, нужна живая плоть. Живая плоть и душа… греховная. А уж грехов за сэром Рихардом хватает.
— Ты! — воскликнул сэр Андерс, несмотря на все метаморфозы сумевший узнать его, — кастелян Густав! Но как? Ты же умер… мне сказали.
— Сказали? Кто сказал? — существо, некогда бывшее кастеляном Густавом, рассмеялось жутким скрежещущим смехом, и пасть его озарилась
— Можно было догадаться, — с досадой пробормотала Равенна.
И взгляды четверых из пяти человек, пришедших в подземелье под донжоном, буквально впились в капитана Римаса.
— Что, капитан? — скрипело существо, — слишком долго кое-кто находился рядом со Скверной? И вот уже не совсем свободен… этот кое-кто. Вроде бы по своей воле поступает… а не совсем.
— Умри, погань! — завопил Римас и бросился на тварь, когда-то бывшую кастеляном Густавом, на ходу выхватывая меч.
Существу, однако, хватило единственного движения руки, чтобы остановить его. Всего в шаге от бывшего кастеляна, бывший же командир замкового гарнизона замер, точно врезался в невидимую стену. Застыла, как муха в янтаре, вскинутая рука, сжимавшая меч.
— Эх, не умеете вы слушать, смертные, — заунывно прогудел Густав… вернее тот, кто завладел его телом, — сказано же: в тебе тоже есть частичка Скверны. А значит, ты ее пленник и раб… мой раб.
Но, видимо, частичка, про которую он говорил, в случае с Римасом оказалась слишком мелкой. Власти, которую обрела благодаря ей тварь, вселившаяся в тело кастеляна, хватило лишь на то, чтобы остановить правую руку пожилого воина — ту, что держала меч. А вот удержать уже левую руку тот, кто когда-то был кастеляном Густавом, оказался не способен. Или, быть может, эту руку защищал амулет мастера Бренна, спрятанный в перчатке.
Так или иначе, а про амулет капитан Римас помнил. И отметив, что левая его рука свободна, никакая сила невидимая ее не держит, изловчился да, размахнувшись, врезал своему противнику сжатым кулаком. Тяжелой перчаткой из толстой грубой кожи с вшитыми в нее металлическими пластинами.
Человека… обычного такой удар поверг бы наземь. А то и вовсе мог голову снести. Но существо, которое в замке Веллесхайм знали как кастеляна Густава, человеком уже не было. Его, существо это, могучий кулак Римаса заставил лишь качнуться да попятиться на полшага.
Ну и хватку еще ослабить. Ровно настолько, чтобы Римас успел три вещи. Успел отбросить меч, сообразив, что толку от него против такого противника не будет. Успел стряхнуть рукавицу с левой руки. И успел рукой этой влепить раскалившийся амулет в лицо, прежде принадлежавшее Густаву.
Остальные успели заметить след на левой ладони капитана Римаса. Черный от копоти след, очертаниями повторявший защитный амулет. Успели заметить — и посочувствовать, а Сиградд даже позавидовал стойкости этого немолодого, но могучего и, несомненно, достойного воина.
Подобный след грозил теперь остаться
Боль, которую испытал нынешний обладатель тела кастеляна Густава, давала спутникам Римаса несколько мгновений. Время, достаточное, чтобы улизнуть хотя бы из темницы. И заперев ее, попытаться покинуть замок живыми и сравнительно здоровыми.
То был наиболее разумный выход. Потому что все четверо уже поняли, с кем имеют дело.
— Так это же… демон, — с ужасом прошептала Равенна.
Да, демон, а не, к примеру, злой колдун, на что волшебница в душе надеялась. Еще у демона имелось имя — Скарукс, но его не знал даже Густав, знакомый с этой тварью чуть ли не с детства. Впрочем, от Густава теперь уже мало что осталось.
— А с демонами драться нас не учили, — напомнил Освальд почти жалобным тоном. Примерно как у мальчишки-шалопая, попавшего впросак и по этому поводу восклицающего: «Так нече-е-естно!».
Да, сражаться с демонами четверых своих посланцев мастер Бренн действительно не обучил. И самым разумным для них было спасаться бегством, пока Скарукс верещал. Но не всегда человеку удается поступать разумно.
Сиградд вот, например, просто не привык бегать с поля боя. Поскольку даже гибель в безнадежном сражении сулила ему вечный пир в Небесном Чертоге. А трусость он, как и большинство северян, презирал.
Сэр Андерс, прежде чем покинуть это место, намеревался избавить от страданий брата Рихарда — так или иначе.
В Равенне страх смерти боролся с… любознательностью, этой неотъемлемой чертой всякого, кто посвятил жизнь изучению секретов природы. И такая редкость, как воплощенный демон, был для нее чем-то сродни сундуку золота для кладоискателя или огромной рыбине для рыбака. В том смысле, что не разбрасываются такими находками. Даже если они опасны.
Что до Освальда… то Освальд просто не успел. Потому что оцепенел, почти как тогда, в трактире, где он попался в руки обманутого купчины и его наемников.
В общем, все четверо оставались стоять на месте, когда амулет в руке Римаса, наконец, расплавился. И когда стих жуткий вопль демона… уже миг спустя сделавшего легкий с виду, непринужденный взмах рукой.
Грузное тело бывшего командира замкового гарнизона отлетело на десяток шагов. И врезалось в ближайшую стену со стуком и хрустом — то был хруст ломающихся костей. Подняться с земляного пола темницы капитану Римасу было уже не суждено.
Еще мгновение — и отпечаток амулета на лице Скарукса затянулся. Бесследно исчез.
— Жалкие смертные, — проскрипел демон, — неужели вы надеялись остановить меня… вашими игрушками?
И перевел взгляд горящих глаз на Равенну. Очевидно, избрав ее следующей жертвой.
— Э-э-э, подожди…те, — торопливо заговорила волшебница, сама обратившись к Скаруксу, — вопрос можно? Один!
Ей показалось… или демон и впрямь смутился. Не ожидал, что кто-то из его пленников поговорить захочет. Даже осмелится на такое.