Отряд D Чёртов Улей

Купин Алексей

Перед ним стояла свежая домашняя еда. Миска дымящейся ухи — наваристой, с кусками рыбы, картошкой и душистыми травами. Рядом — краюха свежего хлеба, так и манившая хрустящей корочкой, и, конечно же, граненый стакан с домашним квасом, по стенкам которого стекали пузырьки.

— Ешь, родимый, с дороги-то как надо подкрепиться! — баба Маша подмигнула, ставя перед ним еще и тарелку с солеными огурцами и грибами. — Вчера вон кластер соседний с озером обновился, так мужички успели до страстей уйти, рыбки принесли. А я сразу ушичку наварила. Больно она у меня

хорошо выходит, — нескромно похвасталась женщина.

Опер не заставил себя ждать. Первая ложка ухи отправилась в рот, и он чуть не застонал от удовольствия.

— Баб Маша, ты волшебница. Как ты умудряешься в этом аду так готовить? Уха у тебя и правда хороша, — бурчал он, откусывая кусок ноздреватого хлеба. — Вот смотрю на тебя, баба ты молодая с виду, — продолжил мужчина. — А все как старуха себя ведешь.

Баба Маша расхохоталась, усаживаясь напротив.

— А я, милок, еще при царе Горохе стряпать научилась! Тут главное — чтоб душа была в деле. А что веду себя так, так я ж и правда старуха, только тело примолодилась. А дух-то куда деть? Вот то-то же. Вот я и сижу тут, сплетни, как положено, собираю и вас потчую.

Опер ухмыльнулся, закусывая уху хлебом.

— Ну, раз уж душа у тебя такая щедрая да всезнающая… Может, и слухами поделишься?

Баба Маша наклонилась ближе, ее глаза блеснули хитро.

— Ох, милок, да у меня их — как грязи за баней! Только вот… какие тебе нужны?

Опер сделал вид, что задумался, отхлебывая квас.

— Да вот, про вчерашнее нападение… Кто-нибудь подозрительный у тебя ночевал? Или, может, слышала, кто в стабе новенький объявился? Или из старых кто чего болтал? После твоего пива языки-то длинные могут быть, а?

Баба Маша прикрыла рот ладонью, оглядываясь по сторонам, и прошептала.

— А ты знаешь, был тут один… Чудак. Не местный, видать. Сидел в углу, все что-то будто высматривал, а глаза злые-злые у него и хитрые. А как шум начался — так сразу и смылся! Дня за три до всего объявился. И главное, ел мало и почти не пил.

Опер насторожился.

— Запомнила, как выглядел?

— Да уж… Высокий, худой. В очках. И главное… — она понизила голос еще сильнее. — Руки чистые-пречистые. Как у знахаря, видно сразу, не рейдер он! Может, из Института кто, или начальство какое.

Опер отложил ложку. Чистые руки тут и правда редкость, у него у самого вон все вечно грязные, побитые и в мозолях.

— И куда он смылся?

Баба Маша развела руками.

— А кто ж его знает! Только вот… — она хитро прищурилась, — перед уходом он про выходы и входы у ребят спрашивал. Мол, как тут с режимом, как пропуска проверяют.

Опер откинулся на спинку стула, мысленно соединяя факты. «Высокий. Чистые руки. Интерес к режиму пропускному. Неспроста он тут объявился».

— Маша, ты золото! — Он быстро доел уху и встал, оставляя на столе пару горошин — за рейд им неплохо отвалили. — Этот чудак — возможно, именно тот, кого мы ищем. А с кем из местных встречался, не знаешь?

Баба Маша схватила горох и сунула его за пазуху.

— Только смотри,

Опер, осторожней! Такие чудаки обычно не одни ходят… А вот кто из наших с ним, нет, того, родной, не видала. Вы их прижучьте уж поскорее, сил нет страх этот терпеть.

Опер, уже выходя, криво ухмыльнулся.

— Не переживай. Я ведь тоже не один. Найдем его и прищучим.

И, хлопнув дверью, вышел наружу. Теперь можно было и к Псу со Свеном наведаться.

Первым делом решил навестить Пса. Свен, по словам бабы Маши, возвращался только к вечеру, и где таскался в остальное время, она не знала. Вчера Опер видел его на стене, но поговорить не успел. Вот и сейчас торопиться не стал. Вечером за кружкой пива спокойно наговорятся.

С этой мыслью он свернул в переулок и вскоре вышел к дому рейдера. Тот встретил его сонным. Взлохмаченный, уставший, он хмуро кивнул, приглашая десантника внутрь.

— Как там Анимешка, Шелест? — наливая себе кофе, спросил Пёс.

Опер, скинув куртку на крючок, развалился на потрепанном кожаном диване, с хрустом разминая шею.

— Шелест жив-здоров, — буркнул он, принимая дымящуюся кружку. — Рука уже отрастает, брюзжит, как старый дед. А вот с Анимешкой… — он сделал глоток, морщась от горечи неразбавленного кофе, — не все так просто.

Пес, зевнув, плюхнулся напротив, закинув ноги на журнальный столик.

— Ну и? Она все-таки под гипнозом была, или это ее родной бзик — нас предавать?

— Гипноз, — Опер постучал пальцем по виску. — Оса копнула глубже. Кто-то убедил ее, что так нужно. Она там снимает блоки эти сейчас, вроде как.

Рейдер свистнул, откидываясь на спинку кресла.

— Влипли так влипли, а главное, зачем? Стаб у нас небогатый…

— Ну, это я не знаю, — Опер мрачно усмехнулся. — Я тут человек новый, не могу знать, зачем вас под ноль хотят свести. Но знаешь, что самое веселое? Баба Маша сегодня рассказала интересную сказку. Перед нападением у нее ночевал тип — чистые руки, очки, интересовался, как тут да что.

Пес резко выпрямился.

— Тип, говоришь, странный. Ты думаешь, это он? Тот самый?

— Кто еще станет спрашивать про всякое такое, да перед нападением? — Опер допил кофе и поставил кружку с грохотом на столик. — Кроме этой скотины или его дружков некому.

Пес нахмурился.

— И куда он делся?

— Того ни я, ни баба Маша не знаем. Не отчитался он ей. Оплатил, говорит, три дня и ушел. На пост я ходил, там его тоже не видели. Или глаза отвел как, или затихарился где-то.

В комнате повисло молчание. Пес медленно провел рукой по лицу.

— Черт… И где теперь эту паскуду искать? Ведь верить любому страшно. И ты, и я можем его игрушкой оказаться.

Опер встал, хрустя костяшками пальцев.

— То-то и оно, друг мой собачий. То-то и оно.

Пес мрачно ухмыльнулся, доставая из-под дивана пару бутылок пива.

— Ничего, не таких ловили, давай лучше по пиву.

Опер кивнул, беря бутылку.

— А давай, сколько можно носиться без остановки? Отдохнуть тоже надо.