Отряд "D"

Ташира Лерайе

Постепенно «впереди» начал разгораться свет, пронзительно белый, он все больше и больше заполнял серое пространство, пока яркая вспышка не «ослепила» меня. Я инстинктивно «зажмурился», а когда «открыл глаза», то оказался совершенно в другом месте.

Довольно большая круглая площадка была покрыта шелковистой изумрудной травой. Чистое голубое небо разбавляли редкие пушистые облака, ярко-белая звезда грела планету, посылая свою лучи вниз. На площадке бегал маленький, лет примерно 7-8, мальчик, одетый в короткие синие шортики и такого

же цвета рубашку. Ноги украшали белые носочки и опять же синие сандалики.

— Эндрю, малыш, — неожиданно раздался мелодичный женский голос откуда-то сбоку. — Ты не устал?

— Нет, мамочка, — весело отвечал мальчик, ни на секунду не останавливаясь. — А мы будем запускать змея?

— Конечно, будем — молодая красивая женщина появилась в поле зрения, поймала ребенка и нежно прижала к себе. — Скоро прилетит папа, он научит тебя.

Они дурачились, валялись на траве и смеялись. Вскоре к ним присоединился высокий мускулистый мужчина, одетый в серый рабочий комбинезон. Он-то и принес воздушного змея, бережно завернутого в матовую шуршащую бумагу.

Ком подкатил у меня к горлу, на глазах навернулись слезы. Мама, папа… Такие молодые. Я очень хорошо помнил этот момент, как я ждал папу с работы, как мы с ним пытались запустить этого змея. Как мама, смеясь над двумя «глупыми мужчинами», искала инструкцию в Сети. Как давно это было…

Пространство потускнело, пошло какой-то рябью и исчезло. Яркая вспышка, и вот я уже совершенно в другом месте. Полутемный закуток под лестницей, трое здоровых парней окружили одного подростка.

— Гони кредиты, тебе говорю, — угрожающе произнес один из хулиганов, воровато оглядывающийся по сторонам. — Или в прошлый раз не понял урока?

— Да пошел ты, морда обезьянья, — с ненавистью прошипел подросток, сжимая кулаки.

— Сам напросился, — предводитель кивнул своим «шестеркам», и мальчик упал под градом посыпавшихся на него ударов.

Я помнил и этот момент, эта троица задирала меня с пятого класса. С другой стороны, именно они стали причиной моего поступления в Академию. Держал ли я на них зло? Пожалуй, нет. Кто знает, кем бы я стал, если б не эти школьные хулиганы?

Снова режущая взгляд рябь, снова смена обстановки, и вот я уже имею удовольствие лицезреть широкий плац. Курсанты, выстроившиеся в три шеренги, небольшая трибуна, ректор академии и несколько преподавателей, стоящих рядом с ним.

— Я рад приветствовать всех вас в Академии, — глубокий бас ректора эхом разносился по плацу. — Вы доказали, что достойны занимать почетное место кадета. Но не спешите расслабляться, ваш путь только начинается, и я надеюсь, что все вы с честью завершите его.

Грянула музыка, курсанты хором запели гимн Академии. Я тоже шевелил несуществующими губами, повторяя за всеми слова гимна. Преподаватели тоже пели, и над всем этим великолепием развевался на ветру флаг — щит и меч в круге на зелено-красном полотнище.

Вновь рябь и вновь смена эпизоды

из моего прошлого. На этот раз меня кинуло в Гвардию. Точнее, из Гвардии. Перед молодым офицером нервно ходил из стороны в сторону довольно молодой военный в адмиральском мундире.

— Еще раз повторяю вопрос, — адмирал злился все сильнее и сильнее. — Почему ты отказываешься от перевода?

— Адмирал Кэнг, — отвечал лейтенант. — Это бред. Вы предлагаете перевестись на какие-то задворки? Я в курсе, что на мое место будет назначен ваш друг, поэтому я отказываюсь подписывать бумаги.

— Дело твое, — осклабился Кэнг. — Но смотри, как бы беды не случилось.

Лейтенант только хмыкнул, четко развернулся на пятках и вышел из неприветливого кабинета. Кэнг еще какое-то время что-то бормотал себе под нос, потом схватил голофон и начал кого-то вызывать.

Я хорошо помнил этот момент, когда из-за этой твари в погонах мне и парням пришлось покинуть Гвардию. Хорошо, что мы ушли сами, эта мразь запросто могла нас так подставить, что уходить пришлось бы не на вольные хлеба, а на ртутные рудники где-нибудь на окраине Федерации.

Картинка потускнела, покрываясь серым налетом вездесущего тумана. Откуда-то издалека доносился слабый голос. Определить направление не представлялось возможным, его здесь просто не было. Звук нарастал, уже можно было определить отдельные звуки, как вдруг все вокруг содрогнулось, и меня выбросило из этой проекции.

— Шелест, милый, очнись, — как заведенный, приятный женский голос повторял одно и то же. — Шелест, очнись, очнись, очнись…

Ее руки нежно, но в то же время плотно, обхватили мою голову, длинными пальцами закрывая глаза. Я пару раз моргнул и тряхнул головой, показывая, что я уже в сознании. Правда, мне было непонятно, почему я ничего не чувствую ниже шеи.

— Он очнулся, — оповестил кого-то тот же голос, и передо мной появилось симпатичное личико Равены. — Ты так меня напугал, я подумала, что потеряла тебя.

— Все показатели в норме, — голос Умника внес хоть какую-то ясность в ситуацию. — Отключаю оборудование.

Ощущение тела мгновенно вернулось, по всем мышцам пробежали мириады мурашек, тут же заставивших меня зябко поежиться. Ложе пришло в движение, приподняв половину и придав мне полувертикальное положение. Ого, а тут целая делегация. И все смотрят на меня — одни с радостью, вторые с облегчением, третьи с надеждой.

— Шелест, сукин ты сын, — взревел Мангуст. — Как у тебя совести хватило, меня чуть удар не хватил. Совсем не жалеешь старика.

— Шеф, — вторили ему Умник и Опер. — Вот ты шороху навел. Мы уж было подумали, ты того… Ну, то есть, это…

— Сынок, я горжусь тобой, — обычно сдержанный, даже немного суровый Астероид сжал мою руку. — Вся Федерация гордится тобой.

— Да что я сделал-то? — я трудом разлепив слипшиеся губы, сипло спросил я. — Что за хвалебные оды вы мне тут напеваете?