Отряд Из Тьерика

Марьянков Илья

– То есть, если бы не мелкие… кхм… «глаза», то вся молодежь у нас истребляла бы маленьких РЫЖИХ гоблюшат? – в голосе Лейлы проснулся неподдельный интерес. Слово «рыжих» девушка намеренно выделила.

– Лейка! Ну нет! Я б никогда не променял тебя на какую-то гоблиншу! – лучезарно улыбнулся ей бард.

– Не тебе суждено мой цветочек сорвать, гоблилюб! – показала ему в ответ язык девушка. – Кстати, Лютик, а как там Мил?

– Лейла, харе с Лютиком, – проворчал паладин. – Милос… Не так все хреново, как мы думали. Мимикова кислота сильно

его пожгла, но ничего невозвратимого. Если бы хватило кругляшей на клиритический гошпиталь, то он уже с нами бы пошел. А так, лекари пророчат около недели дома и потом еще с месяц-два на восстановление.

– Бедняга, – сочувственно протянула девушка. – И опять все в деньги уперлось… Ладно! Чем быстрее сделаем задание, тем скорее вернем нашего вора в строй. Может в этот раз нам обломиться что-то покрупнее!

– И то ж верно, – кивнул гном. – Да и не охота ломать минотавра по ночи. Эти коровы шовшем дурными штают, ежели их ражбудить. А до мешта пару дней дорогу топтать.

– По коням, – подвел итог Лютер и шлепнул низенького мула по крупу. Зверь возмущенно зарычал. Его голос перешел в ворчание и затих. Но фургончик тронулся и медленно покатил по брусчатке. Впереди ждала длинная дорога на север.

***

Руины показались к обеду третьего дня пути. Группа авантюристов гнала несчастное животное практически до полуночи, и лишь затем устраивалась на скромный ночлег. Благо, что погода стояла ясная, а на небосвод выплыли все три луны-сестрички, что резко облегчало ночной путь. Золотистая Лахесис, голубая Клото и белая Атропос сияли во всем своем великолепии! Они светили настолько ярко, что друзья были вынуждены проводить ночи в темных спальниках-палатках. Лейла благодарила Богиню, что в первую из них Каспер вымотался настолько, что махнул рукой на свою дебильную традицию. Каждый раз в дальних походах неутомимый развратник пытался протиснуться в ее палатку. Как он это сам называл: «Под бочок, чтоб теплее». И каждый раз бард получал на орехи от Лютера. А иногда и от самой Лейлы – жизнь с пятью братьями научила хрупкую лекарку, как постоять за себя.

На второй же стоянке Бомани подбил Каспера хлебнуть гномьего горного чаю и тот проспал как младенец до самой побудки. Непереносимость алкоголя – извечный бич молодого парня, а чай Бомани был покрепче некоторых сортов виски!

Но вот из-за поворота выплыла полуразрушенная стена древнего поместья и ребята, наконец-то, вышли из леса. Вымотавшийся за пару дней мул почуял скорый привал и с удвоенным энтузиазмом зашагал в направлении побитого временем стойла, собранного из саманного кирпича. Лютер с Бомани переглянулись и лишь пожали плечами. Походу этот мул задержится у группы подольше, уж очень умным оказалось животное.

Небольшая ветхая постройка располагалась снаружи стены, чуть в стороне от ворот. Должно быть это была гостевая конюшня. Сейчас же от нее осталось несколько дырявых стен и прохудившаяся крыша. Впрочем, для одинокого гостя в лице отрядного мула, это был настоящий дворец.

–

Ну вот! Теперь эту зверюгу не остановить! – возмутился бард. – Это нам теперь кругаля вертеть. Нет бы, во двор забрался?

– А чем плохи конюшни? – ухмыльнулась лекарка. – Крыша над головой, даже худая, это крыша над головой. И Рысик это понимает. Тем более, в воротах завал. Вроде бы…

– Тем, что нам топать лишних метров с полста надо теперь! – закатил глаза Каспер. – Еще и корову эту где-то искать! И вообще, какой Рысик? Он – Адольф!

Четверо остановились около замершего фургончика. Лютер принялся облачаться в полный латный доспех, Бомани быстро нацепил тяжелую кольчужную рубаху и полез за своей заплечной сумой с артефактами и фамильным шестопёром. А Лейла распрягла мула, привязала к какой-то ржавой скобе и задала зверю торбу с кормом.

– Не полшта, а вшего четверть. Да и тебе полежно будет – вона какой тошшый! – расхохотался в бороду гном. – Да и што там искать? Это помештье – одно название! Вот у наш в горах, там да! Не помештья – жамки! А тут – одна башня и пара поштроек надворных! Тьфу! Мы жа чаш все обнюхаем. А мула жвать – Кафа-кафа.

– Ваще-то, в этой пакости еще и катакомбы есть. Трехэтажные, – встрял в диалог Лютер. – И они, кабы, не поболе всего двора будут. Читал я, что эту хрень сынок баронский построил. Ну, чисто для утех своих. Любил он, значит, людей помучить знатно. Вот и отрыл там внизу настоящий лабиринт. А на сам замок кругляшек и не хватило у падлёнка толком.

Лютер сделал паузу, чтобы нацепить горжет и добавил вполголоса, чтобы никто не услышал:

– А мула будут звать Тиун.

– Это тот барончик, который похищал юных девушек, запирал их в подвалах и насильничал, да пытал по-всякому? – Лейла подошла к паладину, и принялась помогать затягивать множество кожаных ремешков на его доспехе. Лютер благодарно кивнул и смущенно улыбнулся. Бомани подмигнул Касперу, а тот лишь вновь закатил глаза.

Наконец паладин притянул к поясу широкий палаш в резных ножнах и угнездил у себя на руке свой зелено-алый треугольный щит, набранный из ламелей железного дерева.

– Не, Лейка. Тот был баронеттом и жил от нашего Альендо в трех днях пути на юг. А этот… Этот похищал не только дев… – Лютер пару раз подпрыгнул, проверяя как сел доспех и подал знак выдвигаться.

Сразу за входом оказалась невысокая баррикада. Ее сложили из старых перекрытий, камней и прочего мусора. Но дерево со временем истлело, вся конструкция знатно просела, сделавшись шаткой и ненадежной. Однако она все еще кое-как справлялась со своими задачами. Друзья переглянулись, и первым на завал взгромоздился Лютер. За ним, пыхтя и ругаясь, покарабкался гном. Лейла с грацией кошки взлетела наверх третьей. И едва не рухнула на землю, когда из-под ног выскочил неустойчивый камень! Миниатюрную девушку вовремя успел поймать Бомани, легко ухватив за талию и поставив на ноги. Она даже толком и испугаться-то не успела.

Конец ознакомительного фрагмента.