Отряд К10

Volaris

Вернувшись к мобилю, Фрэнк кратко доложил по существу и для начала мы отправились в восточную часть города, где вдали небо горело алым, все дома были покинуты и даже сам купол, кажется, уже чуть коробило далёким жаром безжалостной звезды.

– Мяу!
– Из подворотни с шальными глазами выскочила чёрно-белая кошка и опрометью бросилась к подвалу на противоположной стороне.

– Бесплатное жилье.
– Сам себе усмехнулся гвардеец.
– Выбирай - не хочу.

Остановившись возле подмеченного Фрэнком дома, Золотце флегматично поглядел на горящий

край виднеющегося гигантского светила, вздохнул, достал из багажника салфетки и тонировочную плёнку и начал неспешно клеить её на лобовое стекло.

Липпе, воровато оглядевшись скрылась в подворотне, но скоро вернулась с виденной давеча кошкой и двумя другими - серой в полоску и ярко-рыжей. Я вздохнул и полез в рундук за кошачьим кормом.

– Располагаемся, бойцы.
– Сообщила дознаватель, сидя в чуть припорошенном пылью кресле на первом этаже облюбованного нами дома.
– И в течении получаса выдвигаемся дальше. Начнём с местных архивов, возможно, там будут подробности посвежее.

Хранилище истории долго искать не пришлось. Поскольку город пребывал во власти Экклезиархии, разумеется. все документы хранились в специально отведенной части комплекса зданий собора.

После службы, когда народ в основном разошелся, пройти внутрь стало значительно проще.

Внутри здание изобиловало огромным количеством фресок, на большинстве которых можно было увидеть историю освоения планеты, строительства города и жития Эланы Неколеблющейся.

Святую всегда изображали примерно одинаково. Женщина ... Дева, с огненными волосами ниже пояса, в простых белых одеждах, не вполне подобающих миссионарию на работах. Впрочем, это было похоже не более чем на вольность иконописца, погрешившего против истины для соблюдения канона изображения святой, которой по рангу полагался при изображении некий видимый символ непорочности.

Колонны покрывали мозаики, изображающие общие фрагменты Имперского Кредо. Сам Император и один из сынов его, Сангвиний, Себастьян Тор и святой Друз - все в полностью канонических образах.

Удивительно, но практически отсутствовали статуи. Впрочем, это нельзя было назвать серьезным отступлением от канонов.

– Эй, парень!
– Липпе решительно окликнула служку.
– Мне нужно увидится с миссионарией Дариной.

– Мать-настоятельница после проповеди уже отбыла в свою келью.
– Немедля сообщил бритоголовый парнишка.
– Но если дело действительно важно...
– Он чуть приподнял бровь.

– Это важно.
– Оскалилась дознаватель, и мальчишка поплыл взглядом, как бывает с людьми попавшими под чары суггестии.

Тот мелко заморгал, почему-то густо покраснел, зардевшись от кончика носа до бритого затылка.

– Я сообщу матушке, что вы прибыли.

Малец убежал, а мы двинулись чуть дальше, к куполу церкви. Гигантская пылающая ярко-желтым и алым звезда раскинула протуберанцы фреской по его своду. Ниже солнца, на границе купола, выстроились в ряд человеческие фигурки. Их раскинутые в стороны руки перекрещивались, образуя аквилы с рукою соседа.

В залу, уверенной

поступью, вошла мать-настоятельница. Мать Дарина была женщиной монументальной, крепкая и основательная, как будто родилась на планете, где притяжение было заметно более сильным. Со спины даже можно было бы перепутать с крепким мужчиной, однако с другой стороны разница была на лицо, епитрахиль на её плечах лежала практически параллельно полу. Впрочем, несмотря на всю общую кряжистость, её лицо, не скрытое одеяниями, выглядело крайне миловидно, и квадратный подбородок его ни капли не портил. Тонкие черты, изящные губы, - она была явно не молода, но выглядела очень горячо.

Увидев нашу разношерстную компанию, она чуть приподняла соболиные брови, и тут же широко улыбнулась, осеняя себя аквилой, склонила голову, приветствуя с великим уважением.

Липпе также сложила руки и поклонилась в ответ.

– Можем ли мы поговорить наедине?

– Разумеется, дочь моя. Следуйте за мной.

Щелкнул ауспикс.

– У неё под одеждой вериги.
– Тихо сказал я на глоссии. А дамочка видимо и правда горяча, раз знает толк в усмирении плоти... В таком одеянии для самоистязания каждое её движение, и даже вздох, должны причинять боль.

Идя по следам матери-настоятельницы мы довольно скоро оказались, пожалуй не в келье, а скорее в помещении для общей молитвы. Здесь было несколько скамей и триптих, - пара эпизодов из жизни святой, по центру Император, как водится, при виде которого мы повторно осенили себя священным жестом.

Она присела и жестом пригласила нас располагаться, сложила руки на коленях и подняла взгляд на Липпе.

– Скажите мне, пожалуйста, что Император услышал наши молитвы, и метрополия наконец прислала в нашу маленькую колонию специалистов по решению особых проблем.

– Да, Император смилостивился и ваше сообщение всё же дошло. Как мы поняли, многие предыдущие были утеряны, но мы всё же успели, пусть времени очень мало. Я бы не хотела предавать огласке наше присутствие здесь, чтобы не будоражить умы лишний раз.

– Не дарить ложной надежды. Я понимаю...
– Её голос чуть дрогнул.

"Технической подслушки в комнате нет." - Маякнул я жестом глоссии.

– Мы сделаем, что в наших силах, но времени мало.
– Заключила дознаватель.

– Всё в воле Его.
– Склонила голову Дарина.

– Именно так. И раз уж мы Вас отвлекли, я бы хотела задать несколько вопросов. В частности, о рисунке на куполе. Мне видится в нём необычный символизм, как будто солнце сдерживает не подвиг святой, но некое взаимодействие людей.

– Боюсь вы не совсем верно его расценили.
– Дипломатично заметила миссионария.
– Как Вам известно, во многих имперских культах, Императора персонифицируют через солнечный диск.

– Да...

– В данном случае здесь изначально был именно такой посыл. Сейчас да, многие расценивают это скорее как символ нашего смирения перед грядущим рассветом. И мы приветствуем его, как приветствовала некогда святая.
– Вздохнула она.