Отряд ликвидации
Шрифт:
Каннибалы. Круты – каннибалы. Да для них ничего не стоит съесть даже своего сородича. Смотрю на остальных, которые приходят к такому же выводу. Руки Троста дрожат, Таня зажимает рот руками, Стрелли откидывает от себя кусок мяса, притягивая к себе озадаченные взгляды окружающих крутов. Задыхаясь, Квидлон отворачивается и его тошнит на пыльную землю, его рвота перемежается с рыданиями.
– Что-то не так? – спрашивает Орак, его иглы слегка приподнимаются. Трост готов сказать что-то, но Полковник останавливает его.
– Думаю, возможно, волнение от стычки расстроило наше пищеварение, –
– Понимаю, – крут удовлетворен объяснением Шеффера, и его иглы снова опадают, – тогда возможно почетное блюдо будет вам более приятно.
Он встает и машет рукой одному из крутов, тот исчезает на минуту, после чего возвращается с накрытым подносом. Ничего не могу поделать, но замечаю, что серебряное блюдо выглядит явно Имперским, возможно его украли из какого-то знатного дома.
– Мы вместе разделим этот кусочек, – с уважением произносит Орак, – ваш род и наш будет связан, когда мы разделим меж нами сущность врага. Съев его вместе, мы расширим клан. Никогда раньше я не позволял разделить пищу с людьми, но ваши действия впечатлили меня. Вы дрались как смелые воины, и вы с гордостью сидите на пиршестве. Теперь присоединитесь ко мне.
Своей четырехпалой рукой он поднимает крышку, и под ней легко угадываются сырые мозги. Судя по виду, человеческие сырые мозги. В свете огня серая масса сияет оранжевым, и я замечаю все еще свисающий спиной хребет. Мне хочется заткнуть себе рот. Орак с уважением берет его обеими руками и поднимает над головой, после чего объявляет что-то на своем языке.
– Для этого пира не подходит быстрое поглощение в битве, – говорит он нам, – с гордостью мы съедим самую ценную плоть. Этот воин был великим лидером, он и его солдаты хорошо сражались против нас. Я хранил этот дар, чтобы разделить его только с самыми достойными, и теперь предлагаю его вам.
Он опускает колыхающийся мозг, и его клюв кидается вперед, проворно отщипывая куски эластичной плоти. Он поворачивается к нам и протягивает мозг. А мы просто сидим ошеломленные и испытываем тошноту, при виде дрожащей кучки в руках Орака.
– Кто из вас разделит со мной это удовольствие? – спрашивает он, глядя по очереди на каждого. Никто из нас не двигается, мы только обмениваемся шокированными взглядами. Даже Полковник бледнеет.
– Кто из вас разделит со мной это удовольствие? – снова спрашивает вожак крутов, его иглы начинают дрожать. – Это великая честь и мне не так легко предложить такое.
Когда никто из нас не реагирует, вокруг нас начинают звучать щелчки и свист, круты вскакивают на ноги, их иглы гневно вытягиваются. Я смотрю на Орака, который все еще протягивает нам мозг, словно награду. Сражаясь с тошнотой, угрожающей поглотить меня, я встаю.
– Я разделю это удовольствие с тобой, – хрипло отвечаю я, и слышу, как со свистом выдыхают остальные штрафники Последнего шанса. С трудом глотаю. Едва могу поверить в то, что собираюсь сделать. Хотя если не соберусь, то в следующий раз на тарелке могут оказаться мои мозги. В этот момент крут, кажется, не очень-то нам рад.
– Очень хорошо, – говорит Орак, предлагая мне человеческий мозг. Я с осторожностью
Все мое тело трясется, когда я медленно опускаю угощение, и смотрю на орган в моих руках. Стараюсь не думать о человеке, которому они некогда принадлежали. Пытаюсь притвориться, что это мозги грокса, которые я уже ел раньше. Не работает. Словно у него есть глаза, и они обвиняюще смотрят на меня.
Снова глотаю, подношу мозг к губам и бросаю взгляд на Орака. Нетерпеливо наклонившись, он небрежно машет мне рукой продолжать.
Во рту очень сухо, а в глотке ощущение, как будто меня кто-то душит. Закрываю глаза и впиваюсь зубами в мозг. Все не так просто, мне нужно еще отгрызть кусок. Мои внутренности бунтуют, но я заглатываю подступивший к горлу ком рвоты. Не рискнув жевать, я с трудом проглатываю кусок, и это почти сразу же вызывает желание опустошить желудок. Открыв глаза, я быстро протягиваю остальное обратно. Орак снова поднимает его так, чтобы видели остальные, и внезапно мы оказываемся окружены топаньем ног и, похожими на птичьи, воплями. Полагаю, что я прошел тест, но чувствую, что вот-вот рухну в обморок. Не думаю, что когда-либо забуду этот вкус.
Орак передает почетное блюдо другому круту и жестом подзывает меня к себе, чуть в стороне от круга.
– Ты все хорошо сделал, – говорит он мне, склонившись и произнося прямо в ухо.
– Э… спасибо, – отвечаю я, отчаянно пытаясь забыть последние полминуты своей жизни.
– Я понимаю, насколько это было сложно, – признается он мне, а его черные глаза смотрят прямо в мои.
– Да? – спрашиваю я, удивленный этим заявлением.
– Я не идиот, человек, – уверяет меня Орак, положа на плечо свою четырехпалую руку, – я знаю, что вы не разделяете наши верования и способности.
– Так ты знал, насколько отвратительным я это считаю? – злобно спрашиваю я, в последний момент чуть не срываясь на крик. – Тогда на кой долбаный хрен ты это делал?
– Посмотреть, сможете ли, – спокойно отвечает Орак, – посмотреть, что вы за люди, с которыми мне предстоит сражаться на одной стороне. Мы же идем на войну с вашим собственным видом. То, что ты только что сделал, доказывает мне, что когда сражение станет совсем неистовым, вы не убежите. А теперь возвращайся к своим друзьям, а я принесу еду, которую вы найдете более подходящей.
Шатаясь, я возвращаюсь к костру и тяжко сажусь к остальным.
– Это был гребаный тест, – шепчу я им, – все это время, это был гребаный тест!
– Что ж, тогда кажется, мы вроде бы его прошли, – говорит Ориель, закладывая руки за голову.
– Ага, – с кислой миной отвечаю я, – только в следующий раз мозги будете жрать сами.
* * *
МЫ РЕШАЕМ не возвращаться в окруженный черепами бар и наши комнаты. После учиненного погрома, наше повторное появление может быть не оценено. Вместо этого, разбиваем топорный лагерь недалеко от клана Орака. Когда видим, как их костер тухнет в паре сотен шагов от нас, Ориель собирает всех вместе.