Отряд Неудачников
Шрифт:
Навскидку — лет шестьдесят, а то и больше. Этакий благообразный сухонький старичок в изрядно потертом коричневом костюме и с тростью в руке.
— Простите, а мы вам, случайно, не мешаем? — обратился я к нему.
— Это же у вас Цезарь, да? — указал старикан на одну из голов.
— Судя по профилю и подписи на подставке — именно он, верно.
— Да-да, действительно. Скажите, а у вас есть такой же, только в цветном варианте?
— Боюсь, что нет.
— А могли бы вы его раскрасить?
— Зачем?
— Мне
— Извиняюсь, а вы вообще кто такой?
— Жаль, очень жаль, — он снова повернулся к шкафу, — А вон там — Сенека стоит?
— Кто бы вы ни были и что бы вы не искали, но вы мешаете мне вести урок. Покиньте аудиторию немедленно! — прикрикнул я, но потом добавил, — Пожалуйста.
— Да-да, конечно, простите…
Странный дедок вышел, постукивая тросточкой и что-то недовольно бормоча себе под нос. И даже дверь за собой не закрыл.
— Это наш препод по истории, — подал голос один из студентов, — Он хоть и странный, но безобидный. Просто уже не всегда соображает, где находится…
— Ага, безобидный! — фыркнул кто-то с другого конца аудитории, — У него в кабинете стоит настоящая железная баба! С шипами!
Теперь уже и я перестал понимать, где нахожусь, и о чем идет речь.
— Не баба, а дева. Пыточное устройство такое. Рашид Гасанович увлекается всеми этими старинными пытками и казнями. Может часами о них рассказывать…
Стоп!
— Что-что ты сказала? — я повернулся к умолкнувшей девушке.
— Историк наш, Рашид Гасанович — он уже много лет научную работу пишет по древним казням. Очень много путешествует по разным странам, собирает материалы по музеям, библиотекам. Иногда ему студенты помогают — за зачеты, разумеется.
А вот тебе и мудрец. Да еще и спец по «железным девам» и разрыванию людей лошадьми на части, если я ничего не путаю. Плюс один подозреваемый.
Урок прошел довольно скомкано. Этот шамкающий дедок, требующий выдать реалистично раскрашенную голову Цезаря, все не выходил у меня из мыслей. Под конец занятия, выделив лучшие работы и отпустив студентов, я решил оставшееся свободное время потратить на книгу, которую мне передала Шиза.
Уселся поудобнее, взвалил ноги на стол и сорвал упаковочную бумагу:
«Биохимия гормонов. Учебное пособие по медицинской биохимии». Кстати, не такая уж и толстая, как мне сперва показалось — скорее, она просто «опухла» из-за десятков пестрых закладок, торчащих со всех сторон. Открыл наугад и быстро пробежался глазами:
«Одновременно активированная циклическим АМФ протеинкиназа активирует эстеразы, разрушающие эфиры холестерина, активирует фосфорилазу “а” и накопление НАДФН2 через стимуляцию окисления глюкозо-6-фосфата в пентозном цикле»…
Да твою ж мать! Это что — для марсиан написано?
— Твою ж мать! — ввалилась в аудиторию Сирена, отряхиваясь.
Нет,
— Что случилось, э-э-э, — я напрягся, вспоминая ее легенду, — Татьяна Николаевна?
— Да эта сучка меня облила! Представляешь?
— Какая?
— Да красотка та ревнивая, из магазина. Вот только что под дверью с ней столкнулись. Узнала меня и опять шипит: не лезь к моему парню, а не то волосы выдеру. Хорошо хоть, что у нее просто минералка была… Кто эту бешеную вообще с цепи спустил?
— Это Масяня, — раздался из дальнего угла аудитории голос, — Они как с Ломом разбежались, так у нее реально крыша поехала.
Я обернулся и увидел одного из студентов, который что-то записывал в тетрадь.
— Смекалин, а ты чего тут забыл? Я же вас отпустил уже?
— Так я это… Конспект переписываю. Все равно следующая пара на этом этаже, так чего я буду слоняться и вас подставлять, Бонифаций Петрович?
— Погоди-ка. Лом — это Ломов что ли? Который погиб на днях? — зацепилась за знакомую фамилию Сирена.
— Ну да. Это ж его бывшая. Они почти год встречались, а как расстались — весь универ на ушах стоял. Думали, что Лом прибьет этого Лелика, но нет, каким-то чудом обошлось.
— Лелик, это…
— Да тот доходяга со второй парты, к которому Масяня от Лома ушла. Наверное, она с пары его ждала. Леха Скворец, который во-он там сидел.
— Скворцов, — поправил его я, наконец-то вспомнив фамилию «невзрачного» студента.
— Ага. Прикиньте только: мисс Универа уходит от чемпиона-кикбоксера — и кому? К Лелику! — и Смекалин уставился на нас с улыбкой.
— Ну-у-у, такой себе размен, — осторожно высказался я, — Мажор? Сын генерала!
— Точно, вы же новенький, и не в теме. Тогда наберите побольше воздуха, сейчас самая бомба будет!
Мне почему-то сразу вспомнились и Задорнов, и «взорвавшийся» с утра байкер.
— Он же пидор!
— В смысле?
— Свечку, конечно, никто не держал, но они с Марченко как съехались, так всегда и всюду вместе были. Чуть ли не за ручку ходили. Ну и что про таких подумать? Гомосеки же, однозначно!
— То есть ваша местная красотка ушла от чемпиона… к нему?
— Ага! — радостно закивал студент, — И теперь ни на шаг от него не отходит, еще и ревнует к каждому столбу. Они даже хату сняли, чтобы из общаги съехать и жить вместе.
— Точно у него папа не олигарх?
— Так может он действительно натурал? А Марченко этот — не завел себе тоже девушку? — спросила Сирена.
— Хмурый-то? — Смекалин коротко хохотнул, — Неа. Он же кроме Лелика мало с кем общался. А как тот с Масяней спутался, так вообще «испортился»: и на пары забивать стал, и даже в ментовку пару раз попадал. Хотя раньше был вообще тише воды и ниже травы… Они, пидоры, стараются особо не светиться — городок у нас не шибко толерантный.