Отряд зародышей
Шрифт:
К обеду, правда, мороз спал, снег начал подтаивать, прогретый нежаркими лучами уже далеко не летнего солнца. Но это оттаивание уже никого обмануть не могло. В горы пришла зима…
Подрощенные щенки
После того памятного нападения горцев на наш пост я предложил старосте Будиру создать из поселковых мужиков нормальный организованный отряд ополчения и приступить к его воинскому обучению. Тем более, что зимой на селе и работы-то почти никакой нет. Свободного времени у мужиков навалом. Вот и пускай учатся с оружием обращаться да воинский
Староста поначалу отмахнулся: мол, и без того нормально мы от горцев отбивались. Но после того, как я намекнул ему, что через полгода — год не одни горцы на плато заявиться могут, задумался. Посидели они с наиболее толковыми мужиками, покумекали, не один жбан пива между делом выпили. В конце концов решили, что дело сержант стоящее предлагает. Даже ежели не случится никакой войны, то в жизни ихней, фронтирской, всё одно воинское умение лишним не будет. Короче говоря, отряд был собран, список утверждён, и в один из дней мы приступили к занятиям.
Собранное ополчение, само собой, особым воинским умением не блистало. Однако и необученными новобранцами они тоже не были. Почти каждый из них в отдельности представлял из себя довольно опытного бойца. Но вот в общем строю они биться не умели. Я же, как человек, всю свою службу проведший в седле, о строевой подготовке пехоты тоже имел несколько размытое представление. Но кое-чему научить всё же мог…
Мужики взялись за обучение азартно и с некоторым даже вдохновением. Понятное дело! Кому ж не хочется хоть на короткое время почувствовать себя воином армии Его королевского величества!? Хотя бы это и было просто ополчение.
Поселковый отряд собирался дважды в неделю на предвратной площади. До обеда занимались стрельбой из луков и арбалетов, учились обращению с мечами, копьями и топорами, боролись. Бились мужики самозабвенно и с огоньком. Ни дня не обходилось без разбитого кому-нибудь носа, вспухнувшего уха или подбитой конечности. Но, что характерно, друг на друга не обижались. Только в горячке схватки вскрикнет тот, кому в глаз или в лоб залепили, матюгнется коротко, да и опять — в бой. Потом уже, после поединков, начинают разбираться, кто кому, куда и как попал. Пошутят, посмеются над незадачливым бойцом. После чего расходятся по домам — обедать.
А после обеда уже начиналась общая тренировка, в общем строю. Учились на месте и на ходу строй держать, щитами прикрываться, бить слаженно копьями либо мечами. На ходу и перестраивались, и разные защитные линии выстраивали, закрывались щитами в два, а то и в три ряда. По команде бросались в атаку, либо отступали, перестраивались и разворачивались в нужную сторону.
Обучением занимался не только я. К этому же делу были припряжены и некоторые из моих бойцов. Зелёный, понятное дело, стрельбе мужиков обучал. Дворянчик с Хорьком — бою на копьях да мечах. Циркач — борьбе и кулачному бою. Ну, а я участвовал во всём понемногу. И, понятное дело, строевому бою учил только я. Потому что, кроме меня, учить этому было просто некому.
Только однажды на неделю прервались тренировки. Это когда мы пропавшего Зелёного искали. Поселковые тогда тоже, по мере своих сил, очень сильно помогали нам в поисках. И очень нам сочувствовали, когда уж было решено, что Зелёный сгинул в речном водопаде. Потому
Ну, а пока готовился обед, мы с Будиром, отойдя в сторонку, присели на поваленном дереве поговорить о делах разных, до нашей жизни касаемых.
— Послушай, Будир, — начал я, задумчиво подкидывая в руке небольшой камешек, — Ты давно живёшь тут?
— Да почитай, что почти с самого рождения, — прикидывая мысленно, почесал он бородку, — Мне тогда годков пять было… Ну, можа, чуток поменьше, когда папаня мой сюда семью свою привёз. А чего?
— А ты не слышал ли о том, что туда, за хребет, — я махнул рукой на восток, — окромя перевала, другой ход имеется?
— Хм… Другой? — задумался староста, — Слыхать не слыхал, а вот думки такие были. И не у меня одного. Поговаривают о том в посёлке. Есть, мол, и другая дорога за хребет. Не только через перевал… Вот только думается нам, что это какие-нито тропы звериные, через гору идущие…
— Нет, — качнул я головой, — То не тропы звериные. А тайный ход скрытый. Может даже, сквозь гору пробитый. Навроде пещеры. Только вот выход мы никак найти не можем.
— Почему так думаешь? — заинтересованно повернулся ко мне староста.
— А вот послушай…
Я вкратце рассказал ему историю спасения Зелёного, особо упирая на то, что парень находился то ли в пещере, то ли в гроте подземном. И что к ведунье горской соплеменники не через перевал ходят.
— Вот и появляется в связи с этим мысль, — сказал я в завершении, — уж не ведёт ли в ту пещеру ход с той стороны хребта? А к нам сюда, соответственно, выход?
Будир, по своему обыкновению, почесал бородёнку, подумал, вздохнул и, покосившись на меня, сказал:
— Про ведунью ту мы знаем. Она и впрямь где-то на хребте живёт. Только на глаза людям почти и не кажется. И жилья её никто никогда не видывал. Наши-то, поселковые, порой думают, может, и не человек она вовсе, — понизил он голос до шёпота.
— А кто же? — невольно зашептал и я.
— А может — дух какой горный… Только человеком оборачивающийся.
— Да ладно сказки-то сказывать! — усмехнулся я, переходя на обычный тон, — Какой дух? Девка это! Неужто парень девку от духа отличить не сумеет?
— Э - не скажи, — покачал пальцем старик, — На то он и дух, чтоб человеку голову морочить.
— Так она ж ему не голову морочила, а жизнь спасала.
— Видать, глянулся ей парень чем-то. Может, смелостью своей, да ловкостью охотничьей. А может, и сам по себе. Парень-то он видный. Скажу по секрету, — доверительно склонился ко мне Будир, — по парню твоему не одна девка в посёлке сохнет. Только, — погрозил пальцем, — ему о том знать ни к чему!