Отряд
Шрифт:
– Так лучше там его и встретить.
– И то правда, - согласился нормандец.
– Чего тут по кустам сидеть?
Сказано - сделано. Все трое, подхватив под уздцы коней, обошли дом, остановившись у парадной его стороны, смотревшей в сторону церкви. Жан-Полю все вокруг казалось привычным, а вот Иван с Прохором с любопытством глазели на засеянные люцерной поля и цветники, разбитые перед каждым домом. Красная и коричневая черепица, яблони, остроконечная церковь. Перед церковью, на небольшой площади, валялись в пыли свиньи, а рядом, на лужайке, паслась парочка белых коров, наверняка принадлежавших местному кюре или кому-нибудь из церковного клира.
– Уж пора бы и в путь, - взглянув на солнце, пробурчал Прохор.
– И чего там Митька задерживается? Нашли кого послать, прости Господи! Он и торговаться-то не умеет.
– Верно, потому и долго, - согласно кивнул Иван.
И в этот момент распахнулась парадная дверь. И на улицу наконец вышел… нет, не Митрий, сначала какой-то важный сгорбленный старичок с небольшой бородкой, одетый в фиолетовый испанский костюм с большим воротником фасона «мельничий жернов», испанского же покроя шляпу с узенькими полями и тупоносые туфли, бывшие в моде, наверное, еще во времена правления доброго короля Франциска. За старичком показался румяный толстячок в рясе - кюре, а за ними уже шествовал Митька - красный, в разодранной рубахе и с заложенными за спину руками. За Митькой, крича, выскочила какая-то юная девица, тоже в рваной рубахе, а уж за ней - трое дюжих парней с угрюмо-непроницаемыми лицами.
– Ого, - негромко присвистнул Прохор.
– Чую - нечистое тут дело. А не выручить ли нам Митьку? Сейчас, враз всех по мордасам…
– Подожди.
– Иван поморщился.
– Морды будем после бить, сперва выясним - что тут да как?
– Верно, выясним, - закивал Жан-Поль и, сдвинув шляпу набекрень, направился наперерез процессии.
– Бог в помощь, добрые люди. Боюсь показаться навязчивым, но хочу спросить: чем вам не угодил наш друг?
– Ах, это ваш друг, месье?
– как показалось Ивану, довольно осклабился старичок.
– А позвольте узнать ваше славное имя?
– Шевалье Антуан Мария Жан-Поль д’Эвре!
– положив руку на эфес шпаги, с гордостью произнес нормандец.
– А это мои друзья, дворяне и студенты Сорбонны. Так что там с нашим другом?
– Так вы, говорите, дворяне?
– закивал старичок.
– Это очень хорошо, очень… Всегда приятно иметь дело с благородными людьми, знаете ли. А я - Анри Батисьен, местный прево…
– Прево?!
– Жан-Поль и Иван озабоченно переглянулись.
– Может, поясните все-таки - при чем здесь вы, судейские?
– Пояснить? Охотно. Прошу за мной, господа. Только прошу вас пока не разговаривать с арестованным.
– Вот как?! Наш друг арестован? Интересно, в чем же его обвиняют?
– Вы все узнаете в доме старосты. Как раз туда мы и идем, - с улыбкой пояснил кюре.
– Ой, не нравятся они мне, - по-русски произнес Прохор.
– Ой, кулаки чешутся… Эх, сейчас бы…
– Нет, Проша, никаких мордобоев!
– резко осадил его Иван.
– Не хватало нам еще затеять драку с представителями местного правосудия - этак ни до какого Кана не доберемся, а сгнием в какой-нибудь тюрьме. Здесь тебе не Русь-матушка, спрятаться негде. Придется играть по их правилам… по крайней мере
Трое оглоедов - у каждого, оказывается, за поясом торчал пистолет!
– отвели несчастного Митьку в амбар, расположенный около добротного дома, окруженного цветами, яблонями и шиповником. Похоже, здесь и проживал староста деревни.
– Прошу вас, господа, - обернувшись, учтиво пригласил прево.
– Что ж… - Жан-Поль обернулся и ободряюще подмигнул друзьям.
– Зайдем.
Войдя в дом, прево кивнул хозяину - длинному сутулому мужику в черном камзоле и белых полотняных чулках - и незамедлительно уселся в предложенное кресло.
– Господин прево… - вбежав в комнату, неожиданно заголосила юница в изодранной рубашке, однако судейский чиновник осадил ее строгим взглядом:
– Подожди пока во дворе, Мари-Анж.
– Но, господин…
– Я сказал - подожди! Да не вздумай опять голосить.
Девчонка, видать не на шутку испугавшись старичка, проворно выбежала прочь.
– Понадобишься - позовем, - сварливо прокричал ей вослед прево и, повернувшись к приглашенным, пояснил: - Это Мари-Анж, потерпевшая.
– Потерпевшая?!
– Увы, господа… Да вы не стойте, присаживайтесь на скамью… Может быть, стаканчик вина?
– Охотно, но чуть позже. В чем именно обвиняется наш друг?
– В изнасиловании, господа, в изнасиловании!
– Что-о?!
Иван дернулся к шпаге, а Прохор, с угрозой сжав кулаки, шагнул к судейскому…
– Хочу вас предупредить, господа, что всего в трех лье отсюда находится сам господин губернатор с военным отрядом, - ядовито-насмешливо произнес старичок.
– Не советую вам нарушать законы! Особенно вам, сударь.
– Он посмотрел на Ивана, а затем перевел взгляд на Прохора.
– И вам. Судя по выговору, вы ведь из Лангедока? А у нас здесь, на севере, не любят чужаков. Очень не любят. Так что не советую хвататься за шпаги и сжимать кулаки - потом горя не оберетесь. Думаете, зря угрожаю? А гляньте-ка в окно!
За окном из-за церкви показался небольшой отряд солдат - в кирасах и железных шлемах-морионах, с мушкетами и алебардами в руках.
– Это солдаты господина де Намюра, капитана ордонансной роты, - охотно пояснил кюре.
– Остановятся на ночлег в нашей деревне.
– Ах, значит, так?
– Жан-Поль закусил губу.
– Вы, значит, посмели обвинить нашего друга, молодого дворянина, черт знает в чем? А не боитесь апелляции в Генеральные штаты?
– Апелляция - есть неотъемлемое право обвиняемого, - желчно проскрипел прево.
– А чем выше суд, тем больше мороки. Сами знаете, дела иногда могут длиться годами. Даже в бальяже - уже не те сроки, что у нас.
– Что такое бальяж?
– дернув Ивана за рукав, шепотом поинтересовался Прохор.
Юноша обернулся:
– Судебный округ. Включает несколько превотств.
– Да и наш бальи, господин Аршамбо, - невозмутимо продолжал старичок, - любит расследовать дела со всей тщательностью, вовсе не считаясь со временем. Так что лучше уж договариваться с нами…
– Как же с вами - если это не ваша подследственность?!
– Иван показал все свое знакомство с законами Франции.
– Насколько я знаю, изнасилование, в чем вы, я думаю, без достаточных оснований обвиняете нашего друга, есть не что иное, как самый прямой «королевский случай», сиречь - тяжкое, особой опасности преступление, вовсе не подвластное решениям суда превотства, да даже и бальяжа.