Отряд
Шрифт:
Дверь отворилась, и на пороге, смущенно комкая в руках снятую шапку, возник Прохор.
– А, Проша!
– обрадовался монашек.
– Слыхал про твое усердие, слыхал. Тако б и все послушники. Гляди, скоро рясофором станешь. Да ты садись, не стой, сейчас я этих питухов выгоню. Чего заглянул?
– Не знаю, как и сказать-то, отец Гермоген…
– Да говори, говори, чего уж!
– Эти-то двое, - Прохор кивнул на «питухов», - дружки мои. Я их тут ночесь и положил, в башенке, думаю, к утру проспятся, как раз
– Ах, дружки?!
– Монашек дружелюбно улыбнулся.
– Вот оно что, значит. Ну, это же совсем другое дело! А я-то их наказать хотел, ну, раз уж дружки, то пущай так идут… Но смотрите у меня, - отец Гермоген погрозил пальцем, - больше так не пианствуйте, грех то!
– Не будем, отче!
– разом заверили оба «питуха».
– Ну, идите, Господь с вами. Проша, давно попросить хотел, ты б мне дровишек поколол да принес в келью.
– Сладим, святый отче, нешто велик труд?
– Да и печечку бы к зиме переложить не мешало.
– Переложим.
– Вот и славненько, славненько. Ну, да хранит тебя Боже!
Простившись с дружелюбным отцом Гермогеном, все трое вышли на улицу. Ах, какое утро стояло! Солнечное, веселое, с ласковым ветерком, качающим ветви растущих в монастырском саду яблонь, со стрекотаньем кузнечика в разнотравье и радостной песней иволги в малиннике почти у самой реки. По синему небу медленно проплывали величавые облака, отражаясь в коричневатой речной водице, на противоположном берегу, на мостках, бабы, подвернув подолы, полоскали белье.
– Эх, хорошо-то как!
– не выдержав, Иванко раскинул руки.
– И храм красив, и звонница, и речка… А воздух какой медвяной - так бы и пил.
– Да, я вам тут припас одну корчажку, - как бы между прочим произнес Прохор.
– Эвон стоит, в лопухах.
– Корчажку?
– живо заинтересовался лоцман.
– А что в ней?
– Так ты иди, попробуй.
Терентий не заставил себя долго упрашивать, подняв из лопухов корчагу, поднес к губам…
– Ух! Березовица… пьяная… Господи, как хорошо-то!
Иван такими большими глотками не пил, стеснялся, однако тоже видно было, что доволен. Прохор ухмыльнулся, потер кулаки.
– Эх, и хорошо ж мы вчера размялись!
– Хорошо?
– Иван чуть не поперхнулся березовицей.
– Ну, это кому как. Нам с Терентием - так не очень. Если б не ты, Проша, едва бы и выбрались.
– Не меня, Митьку благодарите.
– И здорово ты дрался, Прохор!
– похвалил лоцман.
– Я ж тебя знаю, бои бывали знатные. Помнишь, как ты по зиме Хлопку Введенского завалил? Вот это удар был - я такого никогда больше не видел!
Прохор ничего не ответил, лишь покраснел от удовольствия. Видать, и ему был тот бой памятен.
Иван тоже молчал, лишь искоса посматривал на Прошку и думал, что хорошо б тому обучить и его, и Митьку - в общем, всю
– Ты, кажется, про наших, про лоцманов спрашивал?
– Спрашивал, а как же, - незаметно подмигнув Прохору, отозвался Иван.
– Они мне по торговому делу надобны. Дело тайное, но тебе, Терентий, как другу, скажу… Только ты языком не болтай.
– Ну, вы поговорите, а мне пора отцу Гермогену дровишки рубить.
– Прохор забрал опустевшую корчагу.
– И не только ему, еще и - за березовицу - купчине одному с рядка мясного.
– Что ж, иди… - Иван кивнул.
– В полдень на заливной луг приходи. Ждать буду. Да Митрия, если увидишь, с собою тащи.
Молча кивнув, молотобоец повернулся, но, остановившись на полпути, повернул голову.
– Предупредить хочу. Праздник сегодня - Рождество предтечи и крестителя Господня Иоанна, Иванов день, по-старому - Иван Купала.
– Ах, да, - смутился Иванко.
– Как же я мог забыть? Праздник!
– На дальних лугах, за рекою, сатанинские игрища устроят, - понизив голос, предупредил Прохор.
– Наши хотят облаву сделать, да потом пойманных за ведовство судить строго, чтоб остальным неповадно было. Так вы это… берегитеся!
Иван скривился:
– Нешто мы на бесовские игрища пойдем, душу поганить? Делать-то больше нечего!
– Мое дело - предупредить.
– Проша пожал своими широченными плечами, вот уж действительно - Сажень - в самую точку прозвище!
– У излучины точно облава будет!
Предупредив, Прохор скрылся в воротах обители, а новые друзья неспешно направились в сторону торговой площади.
– Ты про бесовские-то игрища зря зарекался, - оглядываясь на монастырскую звонницу, тихонько сказал Терентий.
– Иван Купала - веселый праздник. Сходить - душу потешить, через костры попрыгать, повеселиться, с девками голыми в ночной росе искупаться.
– Нет уж, друже, - сурово оборвал приятеля Иван.
– Не до веселья сейчас, да и то сказать - мы уж с тобой вчера повеселились.
– Да уж, от души, - поддержал шутку лоцман.
– Хорошо хоть Господу Богу души не отдали.
– Не Богу уж тогда - диаволу, - хохотнув, перекрестился на Преображенскую церковь Иван.
– А вообще, я давно тебя спросить хотел, как к вам обращаются? Ну, те, кому по торговым делам в Стокгольм надо.
– К старосте идут, - пояснил Терентий.
– А уж тот назначает кого-нибудь из свободных. Затем и баркасников нанимают, и грузчиков, и всех прочих.