Отряды в степи(Повесть)
Шрифт:
— Ну, тогда давайте что знаете! Только чтобы было торжественно, — сказал я.
И они грянули похоронный марш.
…Мы продолжали наступление… Я ехал верхом на коне убитого в Кузнецовке полковника Калинина. Трофейный конь приводил в восторг моего молоденького ординарца, считавшего себя большим знатоком лошадей. Он разбирал коня по всем статьям и огорчался лишь тем, что клички у него нет.
— Что лошадь без клички? Это все равно что человек без имени! — вздыхал он.
…Наши подразделения завязали огневой бой с отступавшими белогвардейцами. Огонь их сдерживал наступление дивизии.
Белогвардейцы цеплялись за каждую высотку, за каждую хату. Атаки полков следовали одна за другой. Белые начали отходить, бросая обозы и даже артиллерию. Они спешили к переправам через реку Маныч, но в связи с половодьем мосты были сняты. Противник старался оторваться от конников. Белых подгонял панический страх, а красных — боевой дух преследования врага. Бросая все, что им мешало, белые мчались к броду. Лошади то и дело теряли под копытами дно реки. О переправе артиллерии и обозов противник и думать не мог. Погоня за ним продолжалась до позднего вечера. Она велась на протяжении десятка километров. Многие белоказаки бросали лошадей и поднимали руки, сдавались в плен потому, что их загнанные лошади падали.
Чтобы сохранить силы, Буденный приказал прекратить погоню.
Отдыхая, конники набирались сил, готовясь к новым боям. Противник тоже скапливал силы. Из перехваченного донесения Буденный узнал, что одной из белогвардейских частей командует не кто иной, как барон Улагай, тот самый, что в царской армии командовал взводом, был непосредственным начальником Семена Михайловича и перед каждой атакой заболевал «медвежьей болезнью». Теперь он стал генералом и, конечно, уж сам не участвовал ни в боях, ни в атаках, ни в рубках.
Красные части вступили в бой с крупными силами противника. Белые двинули против Буденного огромную массу кавалерии. Буденный видел с высотки выстроившиеся белоказачьи полки.
Он отдал приказ об атаке. И как раз в то время, когда генерал Покровский торжественно здоровался со своими белоказаками, напутствуя их в бой, конница Буденного врезалась в белогвардейские ряды. Но здесь впервые, пожалуй, казаки не дрогнули: взяв шашки к бою, перешли в контратаку. Бойцы Буденного спешивались, лежа, с колена и стоя открывали по белоказакам залповый огонь.
Залегшие эскадроны забрасывали белоказаков ручными гранатами. Артиллерия засыпала их картечью. Боевые порядки белых смешались. Белые артиллеристы растерялись, с перепугу дали залп по своим. Все смешалось. И все же белые рвались вперед.
Это был страшный бой. Ранены были Городовиков, Стрепухов, лучшие командиры. Буденный сам водил в контратаку полки.
Прекратился
«Сражение под Камышевахой, — вспоминал Семен Михайлович, — осталось у меня в памяти как одно из самых тяжелых. Не только противник, но и мы понесли большие потери».
На рассвете начальник сторожевой заставы донес, что приближается большая колонна конницы; белогвардейцы едут в колонне по три, на ходу дремлют.
Буденный приказал приготовиться. Вражеская колонна уже перешла ручей, протекавший на окраине хутора. Подпустив белогвардейцев, конница перешла в атаку. Противник заметался и бросился бежать.
Буденновцы захватили белогвардейскую артиллерию. Растерявшимся артиллеристам было приказано повернуть пушки в сторону своих, удиравших во весь опор казаков и открыть огонь.
Застигнутые врасплох белогвардейцы, кто пешком, кто верхом, многие без шапок и сапог, а некоторые в одних нижних рубашках, пытались уйти из-под удара красных кавалеристов…
Жестокие бои сильно измотали бойцов и лошадей. Люди очень мало спали. Лошади тоже были очень усталыми. Решено было расположиться на отдых — привести части в порядок, отправить в тыл пленных, трофеи.
В Камышевахе отдыхали три дня.
За это время были похоронены с воинскими почестями бойцы и командиры, погибшие в боях, эвакуированы в тыл раненые люди и лошади, пленные и трофеи.
Ночью спали все, кроме охранения. Не спал и Семен Михайлович, мучительно думал: «Как поступит на рассвете генерал Покровский?» Буденный мысленно ставил себя на место противника: «Как бы я поступил на месте генерала Покровского? Не бессмысленно ли обороняться в Камышевахе? Крупные массы белой конницы окружат нас и подавят…»
Решение пришло.
Буденный приказал разбудить своих командиров.
В два часа ночи конники были подняты и выступили из Камышевахи, оставив в качестве заслона один эскадрон.
На марше Буденный строжайше запретил разговаривать, курить, шуметь, зажигать спички. В глубокой тишине (только слышно было, как чавкает весенняя грязь под копытами увязших в ней коней) конники продвигались вперед.
И снова — бои. Конница погнала врага. Ее преимущество над врагом было в высокой сознательности бойцов и командиров, в их неудержимом наступательном порыве. Воодушевленные первыми победами, они почувствовали свою силу и, как львы, рвались в бой.
Буденный и другие командиры-конники все больше убеждались в необходимости создания крупных кавалерийских соединений.
— У противника много конницы, — говорил Семен Михайлович. — Это дает возможность белым широко маневрировать и зачастую упреждать наши действия… Нам нужно как можно быстрее создать массовую конницу.
Успешная операция под станицей Гнилоаксайской, решающая роль конницы в уже прошедших боях еще больше утвердили мнение, сложившееся у Буденного. Воспользовавшись кратковременной передышкой в боях, он доложил Реввоенсовету 10-й армии и лично Ворошилову свои соображения об организации кавалерийской дивизии.