Отсечь зло
Шрифт:
Из темноты выступил один из телохранителей. Широкоплечий, мощный, с черными, бесстрастными глазами. «Мясо» — осталось в наследство прозвище из его телячьего детства, или потому что он напоминал гору мяса? Это «мясо» пора бросить на помойку крысам, — не раз думал Крутой о своем приближенном, чувствуя потенциальную опасность, и если бы не осознавал опасности со всех сторон, этому качку давно пришел бы конец. Пусть еще послужит. Мясо оно и есть мясо, а мозги жидковаты. Тем не менее, несмотря на знаки благосклонности, Крутой
— Какого черта?.. — хозяин повернулся к холопу, не снимая наушников и невольно отпрянув от костра, почувствовал жар в спину — как раз подбросили чересчур большой сноп хвороста. — Убью! — рявкнул Крутой.
Мясо ничем не выказал своих чувств, только в глазах метались отблески костра.
— Чего надо? — смилостивился хозяин и снял наушники.
— Вы велели доложить, когда Еж и Куца появятся.
— Скотина, ты из-за этого меня побеспокоил?
Телохранитель опустил глаза.
— А-а! Это те козлы, которые мне задолжали?
Мясо кивнул.
— Веди Ежа, — Крутой оглянулся на костер. — Попробуем жареной ежатины!.. — и заржал, словно закашлялся.
Еж был по-настоящему испуган. Под глазом у него виднелся синяк. Он уже несколько часов дожидался своей участи.
— Ты что же, мальчик, заставляешь дядю волноваться? Если бы ты не был колючим, я б тебя сделал «голубым». — Крутой вновь засмеялся, собственная шутка слегка подняла настроение. — А может, тебя обрить наголо, будешь у меня шутом. — Плейер щелкнул, кончилась кассета. — Так! — посуровел Крутой. — Ты сколько мне должен?
Мясо из-за спины Ежа хотел наклониться, доложить, но хозяин пальцем указал, чтобы тот оставался на прежнем месте.
Крутой поднялся. Он оказался на голову выше Ежа и на полголовы Мяса, судя по телосложению — скорее тощий, чем жилистый — не отличался большой силой, вытянутое лицо говорило о «благородном» происхождении, а в глазах проглядывали ум и презрение к окружающим.
— Встань сюда, — сказал хозяин Ежу и развернул того спиной к костру. — Да ты крупный, Еж, — проговорил он ласково и неожиданно сильно толкнул подростка в плечи.
Крепыш при падении умудрился перевернуться на бок, и рука, на которую он рассчитывал опереться, угодила в круг пламени. Кожа затрещала, в тот же миг вспыхнули волосы. Еж издал душераздирающий вопль и отпрыгнул в темноту, чуть не сбив телохранителя, прикрывшего собой Крутого. Там подросток попал в плотное кольцо молчаливой охраны и успел получить несколько крепких ударов, прежде чем хозяин велел прекратить расправу.
— Вылейте на него ведро воды и отпустите. Да, чуть не забыл — вздуйте Куцу. Правильно я его назвал? В общем — поняли. Но смотрите, чтоб сам убрался из лагеря. Я потом проверю. Мясо! Где Мясо? — Телохранитель вырос перед хозяином. — Побрызгай здесь чем-нибудь — паленым воняет, и приведи новенькую. Ту малолетку отмыли? Приведи — посмотрю.
Крутой
* * *
— Старуха, это ты мое одеяло спер?
— Да нет. Ты че, Еж? Разве я возьму? У Маньки ищи. — Щуплый заворочался в темноте. — Как что, сразу Старуха. Дама пик пропала — Старуха, заточка сломалась — Старуха. Если самый маленький, так во всем виноват. Вот вырасту…
— Никогда не вырастешь, не надейся, — подал голос со своего лежбища Куца. — Никогда, понял?
— Ты, что ли, не разрешишь? — огрызнулся Старуха.
— Я б тебе разрешил, Старуха. Мы б тебя к Крутому отправили, нам тупорылый качок среди прислужников хозяина позарез нужен. Ты — лучшая кандидатура. — Куца захихикал.
Еж присоединился к нему:
— Ну, это отпад. Старуха рядом с Крутым. Не будь только таким свирепым, как Мясо.
— Делать вам нечего. Трепачи.
— Я серьезно, Старый. — Куца уже не смеялся. — Серьезно, слышь? Как ты можешь вырасти большим при такой жратухе? Слышал такое слово — витамины?
— Это дрянные таблетки?
— Нет. Яблоки. Помидоры.
— Груши, дыни, — проявила интерес Маня и заворочалась на своих досках у выхода — худшее место.
— Помню, — Старуха шмыгнул носом.
— Какого цвета помидор? — спросил Куца.
— Красный.
— А крыса жареная разве не витамин? — попытался перевести разговор в плоскость шутки Еж.
— Это ты у нас жареный, — вякнул Старуха.
— Что?
— Не, кроме шуток, — прервал завязывающийся конфликт Куца. — Дыня. Желтая. Разрежешь — по всей комнате аромат.
— А я больше всего спелые груши любила, — сказала Маня. — Сочные. С ума можно сойти. Сейчас бы все за нее отдала.
— Даже дозу?
Маня задумалась:
— Да я уже месяца три дозы не видела.
— Маньк, ты и сама стала на грушу похожа. Обратите внимание, мужики! — Куца припомнил недавний конфликт. — Вроде и жрет как прежде, а что спереди, что сзади — одинаково.
— А что у нее сзади? — съехидничал Старуха. — Ни разу не видел.
— Козел ты после этого, недоношенный. И не увидишь, — обиделась Маня.
— Старуха, где сальник? — Еж провел какой-то железкой по прутьям спинки своей металлической кровати. У него, как у главаря в этой компании («бригаде» — по местному) была кровать, точнее — одна из ее спинок. Ни пружинного матраса, ни второй спинки найти не удалось, поэтому соорудили обычный лежак, но в головах поставили настоящую спинку.
— А че ее рассматривать? — рассудил Куца. — Сальник еще на нее тратить. Кенту, поди, дает, он ее и подкармливает.
— Слушай ты, бледнолицый блондин, в следующий раз с деревом спать будешь, понял? Еж, это он к тебе ревнует, сам лезет ко мне все время. На твое место метит.