Отшельник 2
Шрифт:
Архиепископ Сильвестр по-русски не понимал, но догадался по выражению лиц своих сопровождающих, что произошло нечто ужасное для Риги и для него лично:
— Вы о чём?
Третий рижский купец вдруг предложил Самарину:
— Ваша светлость, давайте выведем отсюда этого гоя! Ведь не дело, когда какой-то поц вмешивается в разговоры уважаемых людей. Деньги любят тишину.
Рига открыла ворота в тот же вечер, но утрясание мелочей длилось ещё четыре дня. И вот на пятый день на всех площадях города был зачитал указ о признании Ливонии несуществующим государством, о об учреждении на её территории акционерного общества «Республика Курляндия» в личной вассальной зависимости
Всем несогласным предлагалось в трёхдневный срок покинуть пределы Курляндской республики, оплатив выездную пошлину в размере двухсот талеров на каждого члена семьи, и семидесятипроцентный налог на оставляемое в попечение государства недвижимое имущество. Пока нашёлся один человек, решивший уехать, и это был бывший архиепископ рижский Сильвестр. Но не уехал, так как не смог набрать семьдесят процентов от стоимости передаваемых на баланс республики храмов.
Иван Леонидович не принимал участие в составлении исторического документа, но с интересом следил за развитием процесса, а дня через три в разговоре высказал мнение:
— Да, Михалыч, и в самом деле смешно получилось. Только вот не пойму, какая тебе от всего этого выгода? Кроме материальной, разумеется?
Самарин пожал плечами и махнул рукой:
— Да я как-то и не думал о выгоде.
— Серьёзно?
— Куда уж серьёзнее. Мне нужно было провести полк дальше на запад без опасения удара в спину, и я это сделал. Теперь здесь пусть хоть пляски с бубнами устраивают, хоть Эрец Исраэль. Баронам-сионистам лет на десять хватит накопленного Ливонией жирка, а нам этого времени хватит окрепнуть и свысока поплёвывать на всякие там Курляндии.
Будущее показало, что Андрей Михайлович Самарин ошибался в оценке потенциала молодой Курляндской республики, превратившейся из смешного акционерного общества в довольно зубастое государство, зарабатывающее на жизнь международными морскими перевозками. А после войны за датские проливы Курляндия стала монополистом, потеснив Гишпанское царство, Соединённые Графства Англии и Уэльса, и даже Пекинский Поднебесный Улус.
Помощь русских войск потребовалась только один раз, и обошлась Курляндии в сорок шесть миллионов талеров, после чего была проведена реформа армии, окончательно похоронившая надежды внешнего и внутреннего врага на скорый развал страны.
А Ригу единогласным решением совета баронов-регентов переименовали в Новую Самарию.
Весна пришла в осаждённый город внезапно, когда её ещё не ждали. Вот только вчера деревья трещали от лютых морозов, а сегодня вдруг резко потеплело, хляби небесные разродились дождём, сугробы осели, и из-под них начали проглядывать не похороненные покойники в белых когда-то плащах с красными и чёрными крестами. А осада… осада всё продолжалась, только превратилась в откровенный фарс.
Вадим Кукушкин, приведший в Смоленск подкрепление и большой обоз, предлагал князю Изборскому прекратить этот балаган самым радикальным способом, но Иван Евграфович то ли жалел выживших после тяжёлой зимы бедолаг, то ли из каких иных соображений,
— Княже, там опять с белым флагом припёрлись, — дежурный дружинник отвлёк князя Изборского от лёгкого завтрака, состоящего из пшённой каши на молоке, яичницы-глазуньи из двенадцати яиц на чугунной сковороде, сдобных пшеничных колобков со свежим сливочным маслом, и большой кружки заморского кофию, до которого с недавних пор стал великим охотником.
— Переговорщики? Гоните в шею!
— Гнали, княже, так ведь не уходят.
— А чего хотят?
— Знамо дело, жрать выпрашивают.
— Что-нибудь стоящее на обмен принесли?
Дружинник покачал головой:
— Безделицу сущую предлагают. А что было путное, так уже давно проели.
— Тем более гоните.
Такая вот смешная осада, когда осаждающая армия с белыми флагами приходит христарадничать под стенами, предлагая оружие, доспехи и немногие оставшиеся ценности в обмен на хлеб. Да и осталось той армии… месяц назад куда больше было. Ага, было, да сплыло.
После получения известий о произошедшим с родным городом несчастьем, новгородская часть войска в одну прекрасную ночь ударила по спящим ганзейским наёмникам, а утром, дорезав раненых немцев, ушла восвояси. И как сообщают по радио из Новгорода, пока ещё никто не вернулся, хотя по срокам должны были появиться. Не иначе как пошли с отмщением в немецкие земли. Почему бы нет, если дома уже никто не ждёт?
Крестоносцы и немногие оставшиеся в живых наёмники уходить побоялись — здесь уже и землянки в мёрзлой земле выдолбили, и за дровами в лес которую неделю можно ходить не опасаясь меткого выстрела, и московиты иногда подкармливают из христианского милосердия. Куда уходить? А сейчас, когда ранняя весна грозит превратить дороги в непролазное болото, и вовсе лучше на месте сидеть. Вот дожить бы до тепла и зелёной травы, тогда можно подумать о возвращении. Если получится дожить.
Вернувшийся из Москвы кардинал Гонзаго Колонна к ужасу своему обнаружил в лагере крестоносцев всего чуть более трёх тысяч человек и множество непогребённых тел, лежащих в том месте, где настигла смерть. Сил на похороны ни у кого не оставалось, и вид занесённых снегом покойников стал привычной и естественной деталью пейзажа. Если кто умирал в доспехах, тех освобождали от оных, но много ли желающих носить на себе лишнюю и холодящую тело тяжесть?
Сегодня кардинал лично возглавил переговорщиков, отправленных к стенам Смоленска. Увы, московиты лишь пренебрежительно посмотрели на предлагаемое к обмену железо, и говорить о хлебе отказались. Напрасно Его Высокопреосвященство взывал к милосердию и просил встречи с князем Изборским — со стены в него бросили огрызком яблока и показали неприличный жест. Кардинал с печалью и слезами на глазах поглядел на устроенную из-за огрызка драку (подумать только, настоящие яблоки в начале марта!), перекрестился, и встал перед воротами на колени. И таки добился желаемого!
Через три часа стояния на коленях и непрерывных молитв открылась калитка в воротах, и оттуда вышло два человека. Первым был сам князь Изборский, которого Гонзаго Колонна успел хорошо узнать, а второго никогда раньше не видел, хотя и слышал о нём неоднократно. Вадим Кукушкин — великий врач, победитель оспы, главный целитель Русского Государства, родной племянник князя Боловодского. Родовитейший аристократ, в сравнении с которым нынешние королевские династии кажутся выскочками. Ведь если верить слухам, род князей Беловодских берёт своё начало в древней Самарии, и один из его представителей упомянут в Писании. Без имени упомянут, но все слухи дружно утверждают, будто бы это сам князь и был.