Отшельник

Седов Б. К.

– Пожалуй, да, - согласился Волжанин.

– А если их сорок два эшелона?

– Тогда, конечно, крупный. Но, по-моему, вы темните. Только не подумайте, что я хочу выведать ваши тайны и сгораю от любопытства. Я же не барышня!

– Это заметно сразу, - подтвердил Знахарь.

– Слава богу, - облегченно вздохнул Волжанин.

– Никаких особых тайн нет, - привычно соврал Знахарь, - так, берусь за что придется… Но, признаюсь, удача сопутствует мне.

–

А это главное!
– Волжанин поднял палец, - вот за удачу…

– И это правильно, - согласился Знахарь и взялся за бутылку.

Выпили по третьей.

– Вот теперь - другое дело, - сказал Волжанин и ослабил галстук.

– Согласен, - кивнул Знахарь и перестегнул брючный ремень на следующую дырку.

Выполнив эти несложные действия, способствовавшие достижению большего комфорта, оба снова закурили и несколько минут молчали. Потом Волжанин выпустил тонкую струйку дыма в потолок и сказал:

– А хотите, я расскажу вам о вас?

Знахарь удивился, но ответил:

– Было бы интересно…

– Ну, я не собираюсь развлекаться тут телепатией, - пояснил Волжанин, - однако некоторые способности к физиогномике имею.

Он хитро посмотрел на Знахаря и забормотал нараспев:

– А позолоти ручку, золотой мой, яхонтовый, расскажу что было, что будет, на чем душа успокоится.

– Сейчас, сейчас, - засуетился Знахарь и стал шарить по карманам.

Волжанин с улыбкой смотрел на него и молчал.

Наконец Знахарь нашел в кармане джинсов пятирублевую монету и, взглянув на Волжанина, спросил:

– Годится?

– Годится, серебряный мой, годится, перламутровый.

Взяв пятирублевку, Волжанин куснул ее металлокерамическим клыком и, удовлетворенно кивнув, бережно спрятал в карман.

– А был ты бедным студентом. Так?

– Ну, знаете ли, - Знахарь пожал плечами, - бедными студентами все были.

– А потом стал бедным врачом. Так?

– Вот это уже интересно, - Знахарь насторожился.

– Так или нет?

– Ну, так…

– А потом пиковая дама предала тебя. Это ничего, что я на ты?

– Нет, нет, ничего! Продолжайте, - Знахарь был заинтригован, - только она скорее на бубновую была похожа.

– Это неважно. А потом твоя жизнь повернулась совсем в другую сторону. И появились в ней вода, огонь и медные трубы. Ведь появились?

– Появились.

– Ну, про глаз я не спрашиваю… Однако протез хороший. Не всякий заметит разницу.

– Вы-то заметили, - недовольно буркнул Знахарь.

– Я - это другое дело. Прожитые годы научили меня быть особо внимательным ко всему. Зато наша стюардесса…

– С кривыми бабками, -

подхватил Знахарь.

– Совершенно верно. Готов спорить, что она заметила бы твой стеклянный глаз только через четыре месяца после свадьбы, и то - если бы ты его выронил по пьянке.

Знахарь засмеялся.

– Ну как, угадал?

– В общем - да, - согласился Знахарь, - всякое в моей жизни было.

– Вот за это всякое мы сейчас и выпьем, - сказал Волжанин и стал разливать коньяк.

Знахарь посмотрел на бутылку:

– А ведь придется вторую брать.

– Придется, - назидательно заметил Волжанин, - говорят о чем-то нежелательном. А мы возьмем ее с полным удовольствием и неподдельным желанием.

– Согласен, - кивнул Знахарь, - ошибся. Виноват. Исправлюсь.

– Смотрите у меня, - с притворной строгостью сказал Волжанин, снова перейдя на вы.

– Виктор, - Знахарь помялся, - вы уж раз перешли со мной на ты, так и продолжайте. Меня, знаете ли, это вполне устраивает.

– Годится, - кивнул Волжанин, - тогда - вот твоя порцайка.

– Спасибо, - сказал Знахарь, принимая мензурку, - так, значит, за всякое?

– Совершенно верно, - усмехнулся Волжанин, - за всякое. Потому что если бы его - всякого - не было в нашей жизни, она была бы пресна и скучна.

– Ну… - протянул Знахарь, - иногда это всякое бывает таким, что не дай бог!

– Совершенно верно, - повторил Волжанин, - но это закон жизни. Хорошее всякое не бывает без плохого всякого. И тут уж никуда не денешься.

– Диалектика, мать ее, - Знахарь опрокинул коньяк в рот.

– Она самая, голубушка, - кивнул Волжанин и тоже принял на грудь.

Закурив, он откинулся на подголовник и задумчиво сказал:

– Моисею на горе Синай были выданы под расписку три скрижали. Так он, старый идиот, одну из них разбил. И, понятное дело, утаил этот позорный факт от своего народа. А на третьей скрижали, в числе пяти заповедей…

– А почему пяти?
– удивился Знахарь.

– Как почему, - удивился Волжанин в ответ, - ведь Моисей принес две скрижали?

– Вроде две… - неуверенно сказал Знахарь.

– Две, точно две, - Волжанин махнул рукой, - а заповедей - десять. Значит - по пять на каждой. Из этого делаем допущение, что на третьей было тоже пять. Логично?

– Логично, - согласился Знахарь.

– Вот. Так на третьей в числе еще пяти была заповедь «Не бойся».

– А может быть еще - «Не верь» и «Не проси»?
– Знахарь криво и недобро усмехнулся.

Волжанин внимательно посмотрел на него и серьезно ответил: