Отшельник
Шрифт:
– Ну, не ящур, а что-нибудь другое. В общем, так. Завтра же найди выход на санэпидстанцию, у них должны быть все эти, как их там… возбудители, и послезавтра чтобы в Ореховом была полная чума. Если они там все передохнут, то про этих пятерых покойников никто и не вспомнит.
– Ну, ты даешь! Восемьдесят два человека…
– А что, это тебя сильно беспокоит? Ты лучше подумай, каково тебе на зоне будет сидеть, если нас прихватят как следует. Мне-то что, я авторитет, вор в законе, человек привычный, а
И Кислый похлопал брата по плечу.
– Кстати, что там у тебя с этим радио?
– Ты имеешь в виду «Русский Шансон»?
– уточнил Вертяков.
– Ага, его.
– А что с ним сделается! Все путем. Приходил человечек, денег заслал, и пусть себе передает.
– Это хорошо, - кивнул Кислый, - правильное радио. Братве нравится, только его тут хрен поймаешь. Разве что через спутник.
– А теперь и так можно будет. Они уже антенну строить начали, так что - как там, в этой песне… «В натуре, в натуре!»
– Ладно, давай водочки.
Тимур остановил запись, и на экране застыли два человека, один из которых имел благообразное, но неприятное лицо, а на лбу другого стоял отчетливый штамп: «урка».
– Нет, ты понял?
– Тимур ошарашенно взглянул на Знахаря, - и ты можешь спокойно смотреть на все это?
Знахарь пожал плечами и ответил:
– А что, всякое бывало.
– Что значит - всякое? Это что, у тебя такое бывало?
– Нет, не у меня, но я с этим сталкивался не один раз.
– И что?
– А ничего, - Знахарь посмотрел на взволнованного Тимура, - только ты не суетись на ровном месте.
– Что значит - не суетись?
– Тимур вскочил, - они ж крестьян потравят!
– Не потравят… Вообще, конечно, это полный бред - завалить одним махом целую деревню, при современной-то медицине! Это я тебе как бывший врач говорю. Однако кое-какие меры принять следует. Собирайся, поедем в Томск, - спокойно сказал Знахарь и неторопливо поднялся из кресла.
– Прямо сейчас?
– Конечно. Ты ведь сам рвешься крестьян спасать, вот мы их и спасем.
– Ну… Как скажешь. Что брать-то?
* * *
В тенистой аллее парка Молодоженов, на чугунной, покрытой черным лаком скамье сидели Борис Тимофеевич Вертяков и его брат, вор в законе Саша Кислый. Вертяков был вне себя. Он то вскакивал, то снова садился, то вытаскивал из кармана пачку сигарет, то убирал ее обратно, так и не закурив…
Кислый был внешне спокоен, но сузившиеся глаза и нервно шевелившиеся узловатые пальцы выдавали внутреннее напряжение, и тот, кто знал его давно, мог бы с уверенностью сказать, что в этот момент
– Но это же явная подстава!
Вертяков в очередной раз вскочил со скамьи, и Кислый, бросив на него злобный взгляд, резко сказал:
– Сядь, не дергайся!
Вертяков нахмурился, но, признавая главенство старшего брата, уселся на скамью и закурил.
На соседней скамье сидели несколько братков из команды Кислого. Они с равнодушным видом смотрели по сторонам, но за этим безразличием скрывалась готовность в любой момент решительно и безжалостно пресечь любые действия, которые могли бы угрожать персоне их уголовного шефа.
Кислый, вздохнув, достал из кармана пачку «Парламента», и один из его людей расторопно вскочил и поднес пахану зажженную зажигалку. Прикурив, Кислый едва заметно кивнул, и бандюк вернулся на место.
Глубоко затянувшись, Кислый посмотрел на брата и сказал:
– Так, давай без нервов. Еще раз - что сказал Бильдюгин?
(Александр Игоревич Бильдюгин был начальником управления внутренних дел Амжеевского района и принадлежал Вертякову душой и телом. Он настолько глубоко увяз в вертяковском леваке, что выход из ситуации для него был только один - в могилу. Он понимал это и давно уже махнул на все рукой. Иногда он мечтал о том, что неплохо было бы волшебным образом скрыться, но для того чтобы воплотить эту наивную, но вполне выполнимую мечту в жизнь, у него не хватало ни ума, ни умения жить среди нормальных людей.)
Вертяков нахмурился, собирая мысли в кучку, вздохнул и сказал:
– Бильдюгин позвонил мне и сообщил, что санэпидемстанция сгорела, а на панели перед пожарищем нашли надпись, сделанную аэрозолем - «Привет от Кислого». Надпись менты уничтожили, Бильдюгин распорядился, но эти гниды журналисты успели сфотографировать ее, и теперь неизвестно что будет.
– А ничего особенного не будет, - хладнокровно ответил Кислый.
Он уже взял себя в руки и выглядел совершенно нормально.
– Так ведь фотографии… - простонал Вертяков.
– А кто их увидит, эти фотографии?
– резонно заметил Кислый, - газеты все - наши, без нашего разрешения ничего не напечатают, так что радуйся, что на панели не написали «Привет от Вертякова».
Вертяков представил себе такую надпись и ужаснулся.
– Надпись - мелочь, - сказал Кислый, - а вот то, что там сгорели все эти, как их… бактерии, вот это настоящий геморрой. Нужно думать не о том, что скажут про вора в законе Кислого, а о том, как с крестьянами этими быть. Теперь ведь никакой чумы у них не будет…