Отшельник
Шрифт:
Провожавший припозднившихся посетителей метрдотель расторопно открыл перед каждым из них дверцы машин, потом подобострастно поклонился и, оглядевшись, вернулся в ресторан.
Черные автомобили уехали, и на пустынной полутемной улице настала тишина. Ресторан «Шконка» находился на окраине Томска, место здесь было тихое, и никто не увидел, как через некоторое время из кустов вышел человек в темной одежде.
Он долго стоял, прислонившись к толстому стволу дерева, и внимательно осматривался. Потом, убедившись, что
* * *
Знахарь и Тимур сидели перед компьютером и смотрели, как глава администрации Борис Тимофеевич Вертяков и его брат, вор в законе Саша Кислый, решают судьбы своего народа. Тимур шевелил скулами и шепотом матерился, а Знахарь как человек, привычный ко всему, просто внимательно смотрел и слушал.
– … так что все путем, - сказал Кислый, - с этим французским детским садом мы все решим. Братва пробьет директора, а с самими французами мы тоже разберемся. Не хрен тут благодеяниями заниматься, когда у уважаемых людей денег не хватает!
Вертяков засмеялся и сказал:
– Садик этот - семечки. Ты вот лучше скажи, что с кедровником делать будем. Михайлов сказал, что…
– Подожди, - перебил его Кислый, - кто этот Михайлов, напомни, а то у меня с памятью что-то… Столько дел!
– Ну, как кто! Депутат он, в думе сидит.
– Сидят на зоне, - поучительно заметил Кислый, - а в думе заседают.
– Какая разница, - ответил Вертяков, - сегодня он в думе заседает, завтра на зоне сидит, а потом снова наоборот - сам знаешь!
– И то верно, - согласился Кислый, - ну так что там этот Михайлов?
– Он сказал, что не сможет прикрывать нас вечно. Мы должны сами решать все вопросы. Документы он нам продвинул и считает, что на этом его работа выполнена. Но если они там решат, что все нужно вернуть, как было - то есть все-таки признать кедровник заповедником, - он не сможет ничего сделать и даже будет поддерживать большинство.
– Ну, дает, - Кислый сузил глаза, - как бабки хавать, так он первый, а как за базар отвечать, то - как большинство скажет?
– Получается, что так, - кивнул Вертяков.
– Но ведь он же, падла, сказал, что все тип-топ, что мы можем не беспокоиться, что он прикроет нас по-любому!
– Сказать-то он сказал, но у него в Москве дела поважнее наших будут, так что, если ему будет выгодно, он нас продаст и глазом не моргнет. А сам отмажется, будь уверен.
Вертяков знал, что говорил.
Михайлов действительно был продажным на все сто процентов и поэтому был опасен.
– Значит, говоришь, он нас не прикроет… - сказал Кислый задумчиво.
– Нет, не прикроет, - согласился Вертяков.
– И в случае чего сдаст, не думая…
– Сдаст.
Кислый помолчал немного, потом слегка хлопнул себя по колену и, вздохнув, сказал:
– Значит, надо его валить.
– То есть как - валить?
– притворно обеспокоился Вертяков.
– А вот так - пиф-паф! А потом по новостям посмотрим, как мертвое туловище в труповозку грузят, и выпьем за его упокой.
– А может…
– Никаких может.
– Ну, как скажешь, - Вертяков развел руками, - я против тебя идти не могу.
– Вот так и скажу, - Кислый взглянул на брата и подмигнул ему, - да ты не беспокойся, все будет в ажуре. Первый раз, что ли? Давай-ка по рюмахе!
Они налили и выпили.
Кислый захрустел огурцом, а Вертяков положил на ломтик белого хлеба полную ложку черной икры и с аппетитом откусил кусок.
Некоторое время они молчали, потом Вертяков сказал:
– А что с этими крестьянами делать, я просто ума не приложу. Через три дня приезжает комиссия из Москвы, специально по этому делу. Пять убитых селян - это тебе не хухры-мухры! Здешние менты схвачены, сам знаешь…
– Начальник милиции у меня - вот где!
И Кислый сжал костлявый кулак.
– Правильно, - кивнул Вертяков, - но это - здешние. А если за дело возьмется московская прокуратура, то сам понимаешь, гореть будем, как свечечки. Они ведь наверняка захотят показательное дело организовать - дескать, смотрите, как мы с коррупцией боремся.
– С коррупцией, с коррупцией… - Кислый вертел в пальцах вилку и о чем-то усиленно думал.
Потом он поднял голову и, взглянув на Вертякова, спросил:
– А сколько там всего крестьян-то этих?
– Восемьдесят два человека, - Вертяков несколько часов назад просматривал документы, касающиеся села Ореховое.
– Восемьдесят два… - Кислый налил себе водки и залпом выпил, - а ты помнишь, что сказал Отец всех народов?
– Он много чего наговорил, - резонно ответил Вертяков.
– Правильно. Он сказал: нет человека, нет проблемы.
– Что ты имеешь в виду?
– спросил Вертяков и налил себе водки.
Он давно уже привык к тому, что Кислый иногда любит выпивать, не соблюдая никаких условностей застолья.
– А то и имею. Надо бы устроить у них в деревне эпидемию, причем такую, чтобы всех под корень.
– Это как?
– удивился Вертяков.
– А вот так! Что там имеется - чума, холера, ящур какой-нибудь…
– Ящур - он для коров.