Отшельник
Шрифт:
Нет ни паники, ни страха, и это наполняет меня глубоким удовлетворением.
Грейс просто нужен был правильный мужчина, чтобы понять, что она не сломлена.
И я — тот самый человек.
Я вижу, что она хочет, чтобы я ее поцеловал, но я точно не хочу, чтобы наш первый поцелуй состоялся на глазах у публики.
Я откидываю голову на подголовник и, закрыв глаза, ворчу: — Ты маленькая искусительница. —
— Я ничего не делала, — говорит она, ее голос слегка охрип.
Я
ГРЕЙС
Теперь я выгляжу удрученным, а Доминик — расслабленным.
Нахмурившись, я вздохнула, глядя на его рубашку.
Я действительно думала, что он собирается меня поцеловать, но вместо этого он устроился поудобнее и теперь, похоже, спит.
Мне очень хотелось поцеловать его.
Между нами многое меняется так быстро, что я уже перестала пытаться разобраться в этом и просто принимаю все как есть.
В отличие от того, как мы летели в Чили, на последнем этапе полета меня начинает клонить в сон.
Возможно, это потому, что Доминик держит меня на руках.
Это моя последняя мысль перед тем, как я задремлю, и бог знает, как долго я буду в отключке, потому что, когда я просыпаюсь от мертвого сна, мне требуется мгновение, чтобы понять, где я нахожусь.
Моя правая рука закручена под подбородком, а левая лежит на коленях Доминика.
Проходит еще секунда, прежде чем я осознаю, как близко я подошла к его мужскому достоинству во время сна.
Дерьмо.
Я смотрю на четкие, как день, твердые очертания его члена и чувствую странную смесь желания и нервозности.
Но в нем нет отвращения и страха.
Ну, может быть, немного страха, потому что наш первый раз вместе может быть больно из-за его размеров.
Доминик убирает руку и проводит пальцами по моим волосам, затем бормочет: — Мы приземляемся через десять минут, милашка. —
Убедившись, что моя левая рука случайно не коснется его стояка, я быстро сажусь.
Я сосредоточенно поправляю ремень безопасности и прочищаю горло, а затем смотрю в окно, как будто от этого зависит моя жизнь.
Услышав тихое хихиканье Доминика, я не могу сдержать улыбку в уголках рта. — Тебе это слишком нравится. —
— Да. — На мгновение воцаряется тишина, затем он спрашивает: — Ты собираешься на меня смотреть? —
— Нет. Мне нравится вид. —
— Ни черта не видно. Там только облака. —
Внезапно весь самолет тряхнуло, когда мы попали в турбулентность, и я издал писк.
— Не волнуйтесь, — говорит Доминик. —
— Я никогда раньше этого не делала, так что, скорее всего, я просто разобьюсь насмерть. —
Он снова хихикает, и на этот раз я смотрю на него.
— Я ни за что не позволю тебе прыгать самостоятельно. Я пристегну тебя к себе. —
Я быстро осознаю, что мужчина, за которого я вышла замуж, чрезмерно собственник и защитник, совершенно противоположный тому, что я думала, когда встретила его.
Но только со мной.
Когда он общается с другими, я вижу, как он старается не терять самообладания и как быстро раздражается.
Прежде чем остановить вопрос, я спрашиваю: — Вы когда-нибудь были влюблены?. —
Он качает головой. — Я никогда не встречал человека, который бы меня заинтересовал. —
До меня.
От этой мысли в груди разливается удовлетворение, а по лицу расплывается улыбка.
Частный самолет снижается, и вскоре мы приземляемся на взлетно-посадочную полосу.
— Вы были влюблены? — спрашивает Доминик.
Я качаю головой. — Нет. Мне не разрешали встречаться, и Брейден был моими первыми отношениями, если это вообще можно так назвать. —
Доминик наклоняет голову ближе ко мне. — Мне жаль, что он был твоим первым. —
Его слова оказали на меня большое влияние, и я могу только кивнуть.
Самолет останавливается, и прежде чем я успеваю дотянуться до ремня безопасности, Доминик расстегивает его.
— Пойдемте отсюда. — Он встает и только смотрит в сторону Эвинки, говоря: — Будь там в безопасности. —
Она приподнимает его подбородок и машет мне рукой.
— Увидимся, — говорю я, спеша за Домиником, и замечаю, как Джеймс торопится принести наш багаж.
Когда я спускаюсь по лестнице, Доминик уже на полпути к — Хаммеру. — Я наблюдаю, как он оглядывает окрестности, а затем открывает пассажирскую дверь.
— Боже правый, — бормочу я, когда дохожу до него. — Сильно торопишься? —
— Определенно, — ворчит он, пока я забираюсь на пассажирское сиденье.
Он закрывает дверь и обходит машину спереди до водительского места, пока Джеймс загружает наш багаж в багажник. Бедный охранник едва успевает закрыть его, как Доминик заводит двигатель и уезжает.
— К чему такая спешка? — спрашиваю я.
— Моя социальная батарея разрядилась, — отвечает он, и только когда мы сворачиваем на главную дорогу, он, кажется, немного расслабляется.
— Тебе действительно так трудно находиться среди людей? — спрашиваю я.
— Да. — Он бросает на меня взгляд, а затем объясняет: — Детский дом был переполнен. С тех пор как я выбрался из этой дыры, мне трудно долго находиться среди людей. —
— Мне жаль, что у тебя было такое ужасное детство, — шепчу я.