Отсрочка от казни
Шрифт:
– Ну, скажи что-нибудь! – крикнула она, слепо двигая зрачками: сквозь костер она не видела меня. – Не изощряйся в красноречии! Скажи что-нибудь умное! Факты, доказательства! Слабо?
– Тебе, мокрушница, факты и доказательства предъявит следователь в сизо. Мне же достаточно сложившегося о тебе мнения. Если тебе интересно…
– Очень интересно! – не дала договорить Леся. – Я просто сгораю от нетерпения.
– Ты, малыш, грязная подстилка под ногами Филина. Он вытер о тебя ноги, когда думал, что умирает от лучевой болезни. А ты сейчас паясничаешь,
– Почему ты говоришь только про нее? – попытался смягчить мою категоричность Влад. – Филин на каждого из нас вылил по ведру помоев.
– Я говорю только про Лесю, – объяснил я другу, – потому что она была любовницей и сообщницей Филина.
– Никто это не сможет доказать, – спокойно ответила Леся. Она думала, что на этом мои доводы заканчиваются.
– Если бы я был следователем, – ответил я, – то этот вопрос беспокоил бы меня намного больше. Сейчас мне наплевать, доказуем этот факт или нет. Я просто рассказываю своему другу то, что было.
Я подошел к Владу, присел возле него на корточки и снял с углей кружку, в которой кофе уже давно перекипел.
– Именно Леся, а не Регина должна была подготовить вагон к захвату, – начал я, прохаживаясь с кружкой возле костра. Так лучше думалось. – За несколько дней до теракта она купила по какому-то липовому списку двенадцать билетов на прицепной вагон «Небит-Даг – Ташкент» для того, чтобы количество заложников в вагоне было ограничено и, естественно, один билет для себя. До того как в вагон подсели Филин со своими братками, она выполнила несколько малоприятных, но очень важных дел.
Леся усмехнулась, села на песок и стала горстями пересыпать его с ладони на ладонь.
– Во-первых, – продолжал я, – используя свой скверный характер, ты сразу же начала выявлять самых агрессивных пассажиров, которые смогли бы в случае чего постоять за себя. Такие люди в качестве заложников создали бы Филину лишние проблемы. Тебе надо было вычислить их и уничтожить. Метод простой: ты занимаешь чужое место и откровенно хамишь законному пассажиру.
– Любопытно! – качнул головой Влад. – Выходит, вся та шумиха с «двойниками», которую они раскрутили, была провокацией?
– Не они раскрутили, – поправил я. – А Леся раскрутила. Я тоже сначала думал, что Леся и Регина – давние подруги. Нет, просто им достались соседние места, и девушки познакомились скорее всего на платформе, ожидая подачи вагона.
– Ошибаешься! – с протяжным «ш» произнесла Леся. – Регина была вторым человеком после Филина. Она убивала, она расчищала путь банде!
Я поднял руку, предлагая Лесе замолчать.
– Никакого отношения к вам Регина не имела. Ты просто подставила ее несколько раз, а она, дурочка, клюнула.
– Стой! Стой! – замахал руками Влад. – Не путай! Объясняй все по порядку. Вот мы зашли в вагон и поругались с девчонками. Ну, Леся выяснила, что я сволочной и скандальный мужик. И что плохого она потом мне сделала?
Леся, чувствуя, что Влад невольно становится ее защитником, с замаскированной благодарностью взглянула
– Она попыталась тебя убить, – ответил я.
– Что?! – скептически поморщился Влад. – Она? Меня?
– Да, – подтвердил я. – И спасло тебя только то, что удар был касательный.
– Ах, вот ты о чем! – Влад, наконец, вспомнил, как кто-то двинул его по голове в купе, и коснулся пальцем давно засохшей ссадины над ухом. – А почему ты решил, что это сделала она?
– Никто из пассажиров, кроме Леси, не находился в те минуты в умывальнике.
– Ну и что! – сказала она с явным облегчением и пожала плечами. – Это не доказательство.
– В самом деле! – подтвердил Влад.
– Это косвенное доказательство! – возразил я. – Подумай сам: кто-то ударяет тебя по голове кочергой. Все в крови: и кочерга, и руки преступника. Что он должен был сделать немедленно?
– Умыться? – спросил Влад.
– Естественно. Мила занималась в этот момент тем, что искала в купе проводницы свой билет, на котором была отпечатана ее всем известная фамилия. Бунимас ласкал Регину. Я перевязывал тебя. Остается Леся, которая находилась в умывальнике.
– А проводница? – захлопал глазами Влад.
– Проводница к этому времени была уже мертва. Леся сначала убила ее, раскроив ей череп кочергой. Она надела убитой на голову полиэтиленовый пакет и перетащила труп в умывальник. Лесе, с ее редкостной силой и выносливостью, сделать это было несложно.
– Да я была в это время с Владом! – крикнула Леся и нехорошо рассмеялась.
– Да, ты сначала была с Владом, а затем якобы вышла в умывальник, – уточнил я. – Тебе хватило одной-двух минут, чтобы убить проводницу, перетащить труп в умывальник, вынуть из ее кармана ключи от тамбуров, запереть наш СВ со стороны других вагонов и ударить той же кочергой Влада. Когда Влад пришел в себя, ты уже успела смыть с рук и одежды следы крови.
Леся, покусывая губы, отрицательно качала головой. Ее глаза были полны слез.
– Нет! Ты врешь! Не было этого! Не было!
Влад с сомнением посмотрел на меня.
– Поведение Милы, между прочим, – сказал он, – было намного более подозрительным.
– Да, – согласился я. – Это и помогло Лесе оказаться вне подозрения. Тихонравова тайно от нас вынесла из купе проводницы свой билет, а спустя несколько минут сожгла его в своем купе. Нас с тобой насторожило именно то, что она не могла вразумительно ответить, что делала в купе проводницы, и мы тотчас заподозрили в убийстве ее, хотя никаких мотивов для этого не было. Мила прежде всего беспокоилась за свою репутацию. В Туркмении депутат парламента находилась инкогнито, и никто не должен был об этом узнать… Но поговорим о ней позже. Поезд прибывал к станции Гаремджа-товарная, где его уже дожидалась банда Филина с контейнерами. Леся подготовила вагон к захвату не совсем качественно: хотя она убила официальное лицо – проводницу и попыталась убить самого скандального и сильного мужика в вагоне, но Владу повезло. Повезло больше, чем Бунимасу.