Отставной козы барабанщица
Шрифт:
– Еще одна из твоих главных черт – скромность, – заметила Яна.
– Мне говорили, что я и внешне ничего, только раньше меня это не волновало.
– Да все ты знаешь! Не набивай себе цену! Ты похож на пирата – такой взъерошенный, с пронизывающим взглядом, своеобразной усмешкой…
– Хорошие девочки часто влюбляются в пиратов, так что я буду расценивать твои слова как комплимент, – стрельнул в сторону Яны глазами Эрик.
– А где ты здесь видишь хороших девочек? Я только замужем была трижды и никого из супругов не сделала счастливым.
– Просто они не приспособились к сокровищу, которое заполучили.
– Твоими бы устами… Говорите, говорите, молодой человек, еще…
– А еще, кстати, о скромности: я неплохой
– Звучит интригующе, – заинтересованно посмотрела на него Яна.
– И пока мы в пути, я мог бы рассказать тебе одну историю.
– С удовольствием ее послушаю, – откликнулась Яна, устраиваясь поудобнее.
– В конце восемнадцатого – начале девятнадцатого века один чудак стал строить замок. Был он приближенным ко двору правителя страны и человеком слыл очень состоятельным. Он имел много замков, но новый должен был стать особенным. Его он хотел построить для своей любимой, чувство к которой вспыхнуло в его душе с первого взгляда на одном из балов. Вся мозаика, весь орнамент, все золото и великолепие было посвящено одной женщине. Беда состояла в том, что эта женщина не ответила своему зачарованному принцу взаимностью, не затронули ее сердца его страсть и любовь. По описаниям очевидцев, она обладала неземной красотой. Но, как говорится, если в одном месте прибыло, то в другом должно убыть. Вот и у красавицы той внутри была полная пустота. А еще коварство, глупость и пошлость. Она с удовольствием принимала дорогие подарки от безумно влюбленного в нее вельможи, крутила им как хотела и обещала хранить себя для его любви. А сама за глаза отпускала скверные шуточки в адрес воздыхателя, гуляла при дворе с кем только могла, пока тот чудак воздвигал для нее замок любви. И в конце концов со спокойной совестью выскочила замуж за такого же богатого придворного, от которого забеременела. Горю влюбленного вельможи не было конца. Он замкнулся, ушел в себя, но строительство роскошного романтического замка продолжил. Вернее, он с отчаянием отвергнутого возлюбленного с головой ушел в свое дело. И всю жизнь занимался украшением дома. Он потерял семью…
– Что? Несчастный влюбленный был женат? – не могла не отметить Яна.
– Понимаю твой сарказм. Но подожди судить его, надо ведь знать нравы той эпохи. Вельможе как носителю знатной фамилии необходимо было продлевать свой род чуть ли не по закону. Ему подобрали в жены вполне милую и симпатичную троюродную кузину, и они обвенчались. Но почти не жили вместе, поэтому женщина родила катастрофически мало, по тем временам, детей – всего двоих. Уже в тридцать лет князь заперся в новом замке, думая только о своей первой и последней любви. Остальные его владения постепенно пришли в негодность. Вельможа поддерживал деньгами жену и детей, но видеть их и общаться с ними не хотел.
– Навязчивая идея…
– Ты недалека от истины. Многие вокруг стали поговаривать о том, что князь сошел с ума. А он все ждал, что его любимая одумается и вернется к нему. Все, что у него было материального и духовного, он вложил в свой замок. А та между тем рожала детей, потом, после смерти мужа, порхала от одного мужчины к другому. Фактически она стала наложницей, содержанкой богатых вельмож. Слухи о ее беспутной жизни доходили до несчастного влюбленного, и временами его захлестывал гнев. Но он принял бы ее любую, даже падшую, однако она шла к кому угодно, только не к нему.
– Дурак, он просто не понимал, что ей не нужно было то, что он мог ей дать. Скорее всего, ее пугала его настойчивость и его безумная любовь.
– Это ты понимаешь, а ослепленный любовью человек не мог рассуждать здраво. Он решил сделать самый красивый замок на свете, чтобы она узнала о нем, пожалела, что не выбрала его в свое время, и вернулась. Только ей он посвящал свое творение.
– Так хотел все же добиться ее?
– Себя он хотел добить, что и получилось в конце концов. Но подожди, не прерывай. Его замок стал одним из самых богатых
– Эх… – вздохнула Яна, конкретно ни к кому не обращаясь.
Эрик засмеялся.
– Еще одним увлечением того князя были цветы и растения. И он разбил вокруг замка такой парк, что к нему съезжалась вся округа, чтобы просто посмотреть хотя бы издалека на его великолепие.
– Прототип парка культуры и отдыха?
– Только он не пускал туда никого, вел очень уединенный образ жизни.
– Прямо как ты, – отметила Яна и встрепенулась: – Постой! Ты говоришь, замок выглядел сказочно? Но – ты, конечно, извини – твой замок очень мрачный и приземленный.
– А почему ты решила, что я рассказываю о своем замке? – усмехнулся Эрик.
– Так это всего лишь легенда? – разочарованно протянула Яна.
– Нет, не легенда. Ты дослушаешь или нет? Что ж ты такая нетерпеливая?
– Век скоростей и компьютерных технологий, надо за всем поспевать, – пояснила Яна.
– Понятно. Уж ты-то точно за всем поспеваешь, – хмыкнул Эрик. Наконец-то автомобиль выехал из туннеля. Свет резко ударил в глаза, но рассказчик как будто и не заметил, продолжал: – Парк вокруг замка был действительно великолепен. Розы, магнолии, кипарисы, экзотические лианы. Также были сооружены фонтаны и искусственные водоемы с нежными лилиями. Растения словно пропитывались аурой друг друга, росли с бешеной скоростью и поражали страшной красотой.
– О, ты хорошо сказал! Красота вообще страшная сила, – согласилась Яна, выставляя ладонь со своим угрожающим маникюром в окно под свежий ветерок.
– Но за красотой надо было ухаживать – поливать, подстригать, удобрять…
– Неужели сам князь всем занимался? – спросила Яна.
– Он был художником внутри и четко отслеживал, как бы сказали сейчас, работу мастеров-профессионалов как внутри здания, так и снаружи, но, естественно, у него бы не хватило физических сил присматривать за всем на такой территории самому. Дизайн ландшафта князь разработал сам, а ухаживать за великолепным парком был приглашен один очень хороший садовник. Со временем садовник стал лучшим другом князя. Он был немногословен, умел слушать, и князь долгими вечерами изливал ему душу, повествуя о своей несчастной любви. Садовник, имевший верную жену и здоровых детей, глубоко сочувствовал князю и почему-то понял его тонкую душевную организацию. Он, в отличие от многих, не унижал его, не смеялся над ним за глаза, не просил его забыть неблагодарную женщину и найти себе более достойную.
– Друзья, которые искренне понимают и сочувствуют, очень важны, – задумалась Яна, тут же вспомнив всепонимающие светло-карие глаза своей единственной подружки – юриста Аси Кудиной.
– Друзья очень нужны, – согласился с ней Эрик. И спросил: – А ты веришь в дружбу между мужчиной и женщиной?
– Я – да! – сразу же ответила Яна. – А ты?
– Я тоже.
– Вот и славно! Я совершенно не против с тобой дружить. Ты мне чем-то импонируешь.
– Нет уж! С тобой я дружить не буду, – сразу же буркнул Эрик, и в этот момент машина въехала в очередной туннель.
– Почему? – обиделась Яна.
– Я верю в дружбу между мужчиной и страшной женщиной, – пояснил Эрик, улыбаясь. – А ты мне чертовски нравишься. Какая уж тут дружба, если имеет место быть чертовское влечение?
– Вот именно – «чертовское»! – показала ему язык Яна, пытаясь скрыть свое смущение. – И чем закончилось-то?
– Ах да, я отвлекся…
– Дай предугадаю! Конец печальный?
– По-другому и быть не могло, – вздохнул Эрик, и лицо его залил солнечный свет – туннель оказался много короче предыдущего. – Женщина, в которую был влюблен князь, умерла на чужбине от туберкулеза в возрасте тридцати лет, а князь, когда узнал о ее смерти, лишился рассудка.