Отстойник

Стригин Андрей Николаевич

Камень крошится, отдельные обломки, в доисторических ракушках, падают под ноги, больно бьют по пальцам.

Ниша почти готова, один бугор смущает. Как не подойдёшь к нему, а он не отваливается. Наконец изловчился, подсунул под него зубило - сноп искр, дёргаюсь в сторону. Неужели проводку зацепил? Не похоже, это целый блок, как вырезали в каменоломнях, так сюда и поставили. Заинтересовавшись, подсвечиваю фонарём. В монолите явственно виднеется черный, в виде шара, камень. Метеорит, что ли?

Он падает в руки, весь в причудливых раковинах.

С подбородка на него капает кровь и с шипением впитывается в поверхность камня, протираю ладонью - словно обожгло.

Почему горит всё тело? Странное состояние. Похоже, я лежу, и двинуться не могу. Глаза закрыты, а в них словно песок. Силюсь открыть веки, пронзает боль, кровавый туман застилает мозг.

"Я боюсь, вдруг сейчас на ноги вскочит" - слышится визгливый голос.

"А ты сухожилия на ногах подрежь" - басит кто-то рядом.

"Не режется, пилю, пилю!" - нотки в голосе плаксивые, словно у маленького ребёнка.

"Смотри, нехристь, как надо" - некто цепко обхватывает ноги, резануло болью. Корчусь, мотаю головой из стороны в сторону, с силой лягнул ногой, попал в мясистую хмурую рожу прикрытую капюшоном. В тот же мгновение раздаётся грязное ругательство, но неожиданно ,,, пронзительно звонит мобильник. Машинально шарю по карманам, подношу трубку к уху. Я стою возле вырубленной ниши, весь в пыли, с подбородка сочится кровь. Наваждение! Оглядываюсь по сторонам. Я у клиента, из кухни доносится запах подгоревших помидоров и гнусавое бормотание, вероятно, он что-то напевает себе под нос.

– Ало, - с трудом произношу я, мне ещё не по себе от странного наваждения, словно на мгновение заснул и мне приснился кошмар.

– Папа, привет!
– слышу родной голос.

– Ты в городе?
– несказанно обрадовался я.

– В Симферополе, только прилетел. Я зайду к тебе?

– Конечно!
– улыбаюсь я.
– Только, давай ближе к вечеру. Я на работе, затем на дачу заеду, собак покормлю.

– Хорошо папа, я с Машей приду.

– Буду рад, сынок, - в душе потеплело. Кладу мобильник в карман, убираю мусор. Что же так больно? Хожу, хромаю. Стягиваю кроссовки, чуть выше пяток явственно выделяются красные рубцы, даже кровь сочится. Откуда эти раны? Может, осколками камней задело?

Мусор складываю в мешок, умываюсь, прихрамывая, выхожу к заказчику: - Ниша готова, можете принимать работу.

– Так быстро?

– Ну, да, конечно, быстро, - с иронией смотрю на него.

– Сколько вы считаете ... заработали, - у клиента предательски дрогнул голос и забегали глаза.

Не стал завышать расценки, называю сумму ниже нижнего придела - пятьсот рублей, хотя за такую нишу беру не меньше тысячи, но мне хочется поскорее убраться из этой квартиры.

– Как то, дороговато, вы же работали всего пару часов, я своим работникам за это время плачу в три раза меньше.

Усмехаюсь, такое часто бывает, не оговоришь в самом начале зарплату, вот и получается, подкупило: "оплачу, сколько скажите", "большое человеческое

спасибо" ...

– Возьмите сто рублей, - блеет он и тянет замусоленную бумажку.

– Я сейчас нишу бетоном замажу!
– во мне зреет злость.

– А вы, не хамите, забирайте деньги и валите из моей квартиры!

– Круто, - зло улыбаюсь.

– Полицию вызову, вас ещё привлекут за проникновение в чужое жилище. Вот, берите деньги и убирайтесь!

– А не пошли бы вы со своей подачкой!
– я взваливаю на себя сумку, беру тяжёлый чемодан с отбойником, хлопаю дверью.

– Как хотите: "баба с возу, кобыле легче!" - слышу вдогонку довольный голос.

Настроение ниже плинтуса, вновь сталкиваюсь с человеческой несправедливостью. Сколько же можно! Откуда такие уроды выползают?

Сажусь в машину, прогреваю, заодно успокаиваюсь. Смотрю в окно, с платанов падают подсушенные листья. Осень. Гости разъезжаются, дороги в Севастополе становятся более-менее свободными. В это время года море ещё тёплое, а ночи бархатные и в лесу хорошо: шашлычок, печёная картошка, сухое вино ...

Отжимаю сцепление, морщусь, ноги болят. Некие обрывочные картинки мелькают в мозгу, но связать в единое целое не могу.

Остаток дня провожу на даче. Собаки счастливы, лижутся и лижутся, всё нализаться не могут, пока не гаркаю на них. Сижу на деревянной скамье, сам сделал, под ногами опавшая листва, с дорожек её не убираю, мне нравится некий природный беспорядок.

Домик небольшой, но уютный. Сделал его для своей матери - все удобства, даже газовую плиту поставил. Сейчас она в Москву уехала, погостить у друзей, приходится каждый день ездить, кормить зверьё.

Уезжать не хочется, но помню, сын обещал заехать. Выезжаю. Уже слегка темнеет. Выворачиваю на трассу, машин нет, хочу по привычке разогнаться, но в последний момент передумал и вовремя. Замаскировавшись в кустах, стоит полицейская машина. На дорогу выходит сочный ГИББДшник, важно машет жезлом, сквозь зубы ругаюсь, поправляю лицо, чтоб было благожелательным, останавливаюсь, лучезарно улыбаюсь: - Что-то нарушил?

– Документики, пожалуйста, - его лицо излучает сытость радостного жизнью человека. Появляется и напарник, в руках дубинка, он методично постукивает ею по ладони, наверное, у него со временем выработалась такая привычка и закрепилась в рефлексах.

– Выходите из машины, - выражение у сержанта такое, словно он предлагает своему другу составить компанию.

– Вроде, ничего не нарушал, - чертыхаясь в душе, говорю я.

– Все так говорят. Выходите, мужчина!
– в голосе появляется нажим.

Решаю не злить представителей власти, глушу двигатель, выбираюсь наружу.

– А вот, скажите, что со стеклом?

– Дебил кулаком ударил, - не стал скрывать я.

– Кулаком, кулаком, - с удовольствием выговаривает сержант. Его напарник смотрит на меня рыбьим взглядом, даже искры интеллекта нет. Ежусь, неприятно очень.