Отстойник

Стригин Андрей Николаевич

– Лошадиные ... или коровьи.

– Вот видишь, может он за людьми не охотился.

– Да, конечно, - насмешливо парирует Катя, - он с ума сходил от запаха твоей крови!

– Ты ... их спрятала?
– угрюмо спрашиваю я.

– Как-то не подумала.

– Завтра кинутся их искать, определённо найдут два трупа и не нужно быть наивными, все ниточки потянутся к нам.

– Как-то не подумала, всё произошло так быстро: ночь, луна и оскал Вовы-оборотня. А в личине дракона, о таких мелочах, как припрятать трупы, если честно, мне было бы смешно. Это сейчас я начинаю испытывать кое-какие эмоции ... и то, в упрощённом виде. А, в тот момент во мне бушевала ярость, и хотелось сжечь весь

лагерь спелеологов, словно они были виноваты, что приютили оборотня. Я хочу тебе признаться, Кирилл, мне все сложнее и сложнее быть в человеческом обличии, мне не хочется прятаться в этой мягкотелой оболочке, хочу всегда летать, уносить с пастбищ быков, сжигать города!

– Что? Что ты сказала, какие города?
– поперхнулся я.

– Это я сказала?
– у Кати округлились глаза, затем неопределённо пожала хрупкими плечами, и с вызовом заявила: - Я имею в виду вражьи города!

– Не имела, - я укоризненно покачал головой.

– А может и так, что нам до никчемных людишек!

– Катюша, как ты можешь так говорить, да в тебе самой человеческое сердце!

– Очень маленькое и весьма не совершенное. А я хочу иметь своё, огромное, раскалённое, и чтоб бухало так, чтоб земля содрогалась!

– Остынь, девочка!
– я тряхнул её за плечи.

Катерина громко засопела, уткнулась мне в плечо: - Кирюша, ну почему мы должны ползать по земле как улитки, а мне летать охота!

– Метлу б тебе и ступу, - усмехнулся я.

– Примитивно, ведьмы мне не ровня, - неожиданно серьёзно реагирует она на мою шутку.

– Что-то ты совсем расклеилась, - покачал я головой.

– Ловлю отходняк после перевоплощения, - Катя прикрыла светящиеся глаза и тоскливо произносит: - Ты прав, необходимо их куда-нибудь оттащить, нам лишняя возня с представителями закона не нужна, у нас своих дел по горло, в Москву надо ехать.

Поспешно покидаем спящий лагерь спелеологов, окунаемся во мрак тоннеля, выходим к пещерному монастырю. С опаской смотрю на выбитый в скале вход. Что творится в его подземельях, жизнь или там обитает смерть, непонятно. Мне кажется, из чёрных провалов окон монастыря, вырывается тусклый свет. Внезапно в проёме чёрного окна мелькнула крылатая тень и, ошпарив раскаленным взглядом, исчезла во мгле ... но может, то были две зажженные сигареты?

Прижимаясь к древней стене, пытаемся как можно быстрее миновать кладбище. Днём такое безобидное, сейчас оно словно просыпается и, о ужас, вздох прокатывается между надгробий ... или это ночная птица выдала непонятный звук?

Чувствительно вздрогнула земля, кресты со скрипом наклонились.

– Ой!
– пугается Катюша и влипает в меня, её тело сотрясла крупная дрожь.

– Похоже, землетрясение, - неуверенно произношу я.

– Нет, это не землетрясение, - от ужаса закатывает глаза девушка, - Кирилл, давай быстрее отсюда уйдём.

– Сам хочу, - я хватаю её за руку, и мы бежим по узкой тропе.

До сих пор не знал такого ужаса, кладбище словно становится на дыбы, ломаются кресты, выворачивается земля, в разные стороны летят человеческие кости и черепа, болотного цвета газ, выползает из всех щелей и, как живой, устремляется за нами в погоню.

– Молодые люди, помогите нам выбраться!
– раздаётся шамкающий, старческий голос.

Это было последней каплей, одновременно испускаем вопль и стремглав вылетаем на поверхность плато. Несёмся к башням, нам кажется, там мы будем в безопасности, но откуда-то взявшийся ураганный порыв ветра бросает нас на землю и волочёт к кладбищу. Судорожно цепляемся за камни, мимо проносится всяческий мусор, как мяч скачет голова Вовы-оборотня, за ним кувыркается мёртвая Алёнка.

Жилы на руках едва не рвутся, толстые корни полыни, за которые мы судорожно

держимся, шевелятся в почве, скоро их выдернет и тогда ...

Краем глаза вижу, Катя вцепилась в руку зубами, брызжет кровь. В ноздри бьёт пряностями и зверем, тело девушки изгибается, вытягивается, раздаётся вширь, слышится звонкий хруст суставов, появляются лапы с серповидными когтями, яростно хлестнул по сторонам шипастый хвост, и над землёй поднимается лобастая голова дракона, из ноздрей вырываются раскалённые искры, а глаза излучают чарующий изумрудный свет.

Корни с хрустом рвутся, кубарем несусь к кладбищу. Внезапно сверкают страшные когти, напарница легко меня ловит, подносит к своей морде, нечто смешка вылетает из зубастой пасти, раздаётся голос, и словно басовито заиграл орган: - Как самочувствие, Кирюха?

– Нормальное, но такое ощущение, что ты хочешь сломать мне рёбра.

– Твоё тело как у слизняка, хочется взять и раздавить, - звучит её насмешливый голос.

– Э нет, Катюша, ты не балуй!
– пугаюсь я.

– Это просто милая шутка, напарник, - и словно громыхнуло в небе.

Она резко ударяет крыльями о землю и легко взмывает вверх, душа мгновенно уходит в пятки, но и появляется восторг. Кручу головой, внизу свирепствует ураган, а в центре мечется, облачённая в призрачный балахон, старческая фигура, а из открытой могилы выбирается ещё один мертвец.

– Это Раббан и Датан!
– восклицаю я в удивлении.

В несколько взмахов преодолеваем бухту, летим над Севастополем. Как он красив с высоты! Чёрное море, с застывшими военными кораблями, множество огоньков, силуэты зданий и огромное небо в жемчужных звёздах.

Никем незамеченные мы пролетаем центр города и опускаемся на пустыре, за радиозаводом. Катя разжимает страшные когти, едва не падаю, она со стоном перевоплощается в девушку.

– На это раз мне сложнее было сделаться человеком, - её лицо бледное как простыня, - в следующий раз сам будешь перевоплощаться, - с обидой заявляет она.
– Вот мужики пошли, всё норовят на бабах поездить!
– в сердцах восклицает она.

– Очки тебе просто необходимы, Катюша, твои глаза - нечто запредельное, - я пропускаю мимо ушей её ехидное замечание.

– Сильно светятся?

– Не то слово!

– Жаль, что такую красоту придётся закрывать, - она явно взгрустнула.
– Попасть бы в такую страну, где это было бы нормой, - мечтает она.

– Есть такая страна, - вспоминаю я свой сон, - но дорога нам туда пока закрыта.

Мы идём в сторону завода, ощущаем доносящийся от него гул, он и ночью работает. Гордостью наполняется сердце за советский народ и моментально ухает вниз, я знаю, что его ждёт. Наступит время Перестройки и Гласности, откроется "дверь" в большой цивилизованный мир и непрерывным потоком хлынут "западные ценности", а с ними жулики всех мастей. Цеха разграбят, людей выкинут на улицу, помещения заварят стальной арматурой, за бесценок скупят разгромленные цеха и сдадут под магазины и склады. Тогда я думал, это просто бандитский беспредел, теперь знаю, то глубоко продуманный план уничтожения целых стран, нити которого идут из глубины веков. Сначала навязывается рабская идеология, и как только массы дойдут до нужной кондиции, начинают действовать. Рабы уже не станут сопротивляться, будут безропотно смотреть, как уничтожают страны, убивают их самих, навязывают фальшивую культуру. Но, а сейчас ещё процветают фабрики, гудят заводы, ресурсами занимается государство, конституция священна: "Эх, хорошо в Стране Советской жить!" - выплывают строчки из патриотической песни. Неожиданно рядом чихает двигатель, мы выходим из-за заводского забора и замечаем, у клумбы с кипарисами, светящиеся фары милицейского уазика, у открытого капота возятся несколько сержантов.