Отстойник

Стригин Андрей Николаевич

Стараемся пройти незаметно, впечатления от встреч с представителями власти у меня остались не очень лестные.

– Опять менты, - вздыхает Катя.
– А другой дороги нет?

– А чего это они должны к нам приставать, мы что, нарушаем чего? Идём себе спокойно.

– Ага, и "примус починяем", - у Кати вырывается язвительный смешок.

Как некстати нас замечают, подходят двое: - Что делаете ночью у режимного предприятия?
– раздаётся властный вопрос?

– Гуляем. Я в отпуске, вот с ... сестрой решили пройтись, - от сержантов не укрылась моя неуверенность.

–

С сестрой?
– насмешливо замечает один из них.

– Да, какая вам разница, мы ничего не нарушаем, - слегка вспылил я, но это стало той искрой, чтоб милиционер конкретно разозлился, видно с их машиной большие проблемы и нервы начали сдавать, а может натура такая.

– Вот что, лейтенант, иди домой, иначе передадим тебя в военную комендатуру. Всю форму себе испоганил, пока кувыркался с этой, так называемой сестрой. Сказки другим рассказывай, а девушку отвезём в участок ... для выяснения личности, - у сержанта вырвался смешок.

– Таки в участок?
– у меня недобро застучало сердце.

– Лейтенант, не нарывайся, топай домой, другую бл...дь себе найдёшь!
– с наглостью произносит он.

Катя вздрагивает, словно прямо в сердце получила удар током, на всю ширь открывает прищуренные глаза и в упор смотрит на патрульных, её глаза излучают слепящий изумрудный свет и явственно виднеются щели чёрных зрачков. На милиционеров взгляд действует гипнотически, от пронзившего ужаса они застывают, лица заливает серость, словно они встретились с нечто потусторонним.

– Мелкие людишки, слизняки с тухлой водицей вместо крови, вам ли вякать на нас, лютой смерти ищите?
– неожиданно её голос звучит на сверхнизком диапазоне.

– Катя, - дёргаю её за рукав, - пошли!

– Пока их не сожгу...

– Напарница, не сходи с ума, с них достаточно, видишь, обмочились.

– Действительно штаны мокрые,- мигом отходит Катюша, - хорошо, пошли отсюда, воняет

Быстро юркаем на соседнюю дорожку. Девушка посмеивается: - Вот интересно, что скажут начальству, почему обмочились?

– И какую сказку расскажут своим жёнам, как так получилось, что трусы мокрые, - я не могу сдержать смех.
– Вот видишь, не всем нравятся твои глаза, завтра же купим тёмные очки.

– Уже сегодня!
– весело смеётся Катя.

– Точно, сегодня, быстро ночь прошла. Столько событий за такой короткий срок.

– О да! А под занавес с этими козлами встретились. Знаешь, у меня такое желание было их растерзать, даже зуд изнутри шёл. Повезло им, что в штаны напрудили ... развеселили, даже гнев куда-то делся.

– В последнее время у тебя частенько такое желание начинает появляться, не к добру. Часто камень поишь кровью, смотри, в зверя не превратись, - осторожно произношу я.

– Да знаю, сама не хочу, ситуации подталкивают, но в тоже время, сам посуди, наказываем лишь тех, кого нужно, а ведь это так приятно!
– она передёрнула худенькими плечами, и, спасаясь от студёного ветра, подняла воротничок.

– Ага, а как же Алёнка?
– хмурюсь я.

– То был несчастный случай, - сникает Катя.

– Смотри, как бы много не было этих, несчастных случаев.

Катя

молчит, вздыхает, идёт рядом такая несчастная, я обнимаю за плечи, она прижимается ко мне, такая доверчивая и хрупкая девушка.

– Эрик, Эрик!
– раздаётся властный женский крик.

На встречу выскакивает доберман пинчер, короткая шерсть лоснится, высунул язык, такой радостный, что вывели погулять.

– Ты, наверное, Эрик?
– Катя присаживается на корточки, с умилением смотрит на собаку и тянет к нему ладошку.

Внезапно пёс взвизгивает, и с воем шарахается в сторону, ломая кустарник, несётся прочь, вероятно, ещё долго, хозяйка будет его искать.

– Чего это он так?
– пугается Катюша, в изумрудных глазах обида и непонимание.

– Привыкай к новому статусу, напарница, - усмехаюсь я.

– Молодые люди, собаку не видели?
– на дорожку вылетает взъерошенная, не выспавшаяся хозяйка добермана пинчера.

– Видели ... такой милый пёсик, - вздыхает Катюша, - туда умчался, вы поторопитесь, он очень быстро бежал.

– Беда с ним, непослушный, в пять утра постоянно будит!
– всплёскивает руками хозяйка и как трактор ломится сквозь колючки вслед за своим питомцем.

– Вот они, будни всех собачников! Вместо того, чтобы сладко спать, затем, не торопясь, заниматься макияжем, в пять утра начинают носиться по буеракам, - в недоумении произносит Катя и вздыхает: - Такой милый пёсик, всю жизнь мечтала завести собаку.

– Не суждено, купи лучше золотых рыбок ... или хомячка.

С полчаса ждём дежурный троллейбус, который перевозит работников. Договариваемся ближе к двум встретиться в Камышовой бухте, там фарцовщики предлагают различные товары, которые не купишь в магазине, ей хочется найти очки в итальянской оправе. Цены на них заоблачные, свыше ста рублей, но не советские же солнцезащитные покупать по три рубля за штуку. Катя уезжает в галдящем троллейбусе. Странные люди, едва проснулись, ну и езжайте себе, молча, думайте о хорошем! Нет, надо бормотать громко, на пределе голосовых связок обсуждать прошедшие и будущие события и всё в монотонном тоне, какие нервы выдержат, бедная Катя!

Мать, как обычно ночь не спала, дожидалась меня. Хорошо, что не заметила перевязку, точно грохнулась бы в обморок. Пытаюсь объяснить ей, что я уже взрослый, но виновато извиняюсь, топаю под холодный душ, горячей воды, естественно нет. Раны, к моему удивлению, полностью стянулись, лишь багровые рубцы напоминают о встрече с Лихо Одноглазой.

После бодрящего купания вытягиваюсь на кровати, хочу поспать хотя бы до двенадцати. На тумбочке лежит мой чёрный камень, с него слетели все доисторические ракушки, теперь он абсолютно гладкий и по его поверхности часто проскальзывает золотистая плёнка, он словно дышит. Сапфир, что я вынул из истлевшего креста, некоторое время внимательно рассматриваю, он огромный, как кусок синего льда. В глубине вспыхивают холодные огни, хочется приблизить его к глазам и заглянуть в кристалл, но я боюсь это делать, сейчас в голове такой винегрет из сумбурных мыслей, может швырнуть в такие места ... мне стало страшно.