Отступник
Шрифт:
Что ж, в деревню, так в деревню. Цьев никогда, даже ночами, не выходил за большой овраг без подобающей одежды. Значит, он пройдет по улице, и никто не должен обратить на него особого внимания…
Вбежав на улицу, Цьев замер, оглядываясь. Страх слегка зашевелился внутри. Но о каком страхе может идти речь, когда Кшан в опасности?
Промчавшись вдоль заборов на одном дыхании, Цьев вбежал в калитку давно знакомого дома…
Глава 4. Пятнадцатое июня. Утро. Лида
Разбудили Лиду настойчивые Сережкины руки. Он стянул с нее одеяло, весело хохоча
— Пора, пора, сонюшка! Уже солнце встало! Поднимайся!
Лида рассеянно оделась, привела себя в порядок и позволила, наконец, Сереже вытащить ее из комнаты.
В кухне было темно и пусто. На плите стоял холодный чайник, и не было никаких следов того, что кто-то сегодня уже завтракал. Только длинный узкий полосатый половик был сдвинут и испачкан засохшей грязью, в то время как вечером он был безупречно чистым.
— Это кто же так наследил? — удивилась Лида.
— Действительно, на Валяя это не очень похоже. Он по полу не ходит — летает… — подтвердил Сергей и угрюмо предположил: — Вероятно, это тот нечесаный и неразговорчивый малец напачкал… Ладно, пошли на улицу, все равно грязные половики — это не наша с тобой забота…
При ярком солнечном свете дом, сад и лужайка у крыльца показались Лиде совершенно иными, нежели ночью. Все было так нарядно, празднично и светло, что она даже не сразу вспомнила о ночном происшествии.
— Сережа, ты ночью ничего не слышал? — осторожно спросила Лида.
— Абсолютно ничего, — ответил тот, спустившись с крыльца. — Бывает, что ночами я иногда не сплю, но не в этот раз. А что я должен был слышать?
— Шум на улице, возня в доме, какие-то стоны и плач наверху… — перечислила Лида.
— Выдумщица! — вздохнул Сергей и сладко зажмурился, подставляя солнцу лицо. — Это тебе приснилось.
— Ну да, как же! — фыркнула Лида. — Я не спала, даже из комнаты пришлось выйти, чтобы проверить в чем дело!
— Ну тогда… — Сергей пожал плечами. — Тогда это, верно, Валяй хотел тебя напугать…
— Думаешь? — Лида вспомнила лицо Валяя, когда он выпроваживал ее спать, и возразила: — Какое там пугать! Он сам, вроде бы, выглядел испуганным.
— Ну, не знаю, — отмахнулся Сергей и проворчал. — Все равно, это все фокусы Валяя. Не иначе, чтобы выжить нас отсюда. Вот я ему по родственному все припомню… Где он, кстати?
Валяй, с несколькими поленьями в руках, вышел из-за угла дома. Он был в одних узких джинсах и оказался довольно замечательно сложенным и отлично развитым плечистым мужчиной в расцвете лет и пике физической формы. Он куда сильнее, чем вечером, прихрамывал на правую ногу, и заботливый Сергей, совершенно позабыв, что только что не то хотел припомнить брату что-то, не то собирался набить ему морду, не преминул заменить утреннее приветствие вопросом:
— Что ты так расхромался, Валяй?
— Да змеиный укус побаливает… — нехотя буркнул тот.
— Вчера ты говорил, что все почти прошло!
— Говорил… Так, перегрузочка вышла… Ничего страшного, не впервой, — сухо отозвался Валяй и скользнул взглядом по стоящей на крыльце женщине.
Он остановился рядом с братом, перехватил ответный испытующий взгляд Лиды, и его брови чуть нахмурились. Выглядел он неважно, был усталым и еще более угрюмым, чем накануне. Но он постарался быть вежливым хозяином, поэтому хоть и через силу,
— С добрым утром, Лида. Как спали?… Вам удалось отдохнуть?
— Я спал превосходно, — ответил Сергей, — а вот Лидуше мешали какие-то странности…
— Мне очень жаль. Надеюсь, что впредь этого не повториться… — Валяй с легким поклоном обошел Сергея, прошел мимо Лиды и исчез в доме.
— Подумать только, ему жаль, — покачал головой Сергей. — Значит, раз он не отрицает, это действительно его рук дело! Вот паршивец! Пойдем завтракать, а заодно выясним, долго ли он будет над нами издеваться…
Сергей решительно пошел в дом. Лида отправилась следом и, войдя в кухню, с удивлением увидела, что Валяй тащит дрова наверх в мансарду.
— Валька, зачем тебе там дрова? — изумился и Сережа.
— Там у меня есть печурка маленькая, — хмуро пояснил тот.
— Но ведь тепло…
— А если я замерз? — с вызовом ответил полуголый Валяй и исчез наверху.
В ожидании, когда брат спустится снова, Сережа поставил чайник на плиту и мечтательно сказал:
— Если не обращать внимание на Валяя, место здесь все-таки чудесное!
Вчера я говорил, что мне кажется, будто я тут двадцать лет не был. А сегодня мне уже кажется, словно я только вчера отсюда уехал. Ну, будто и не было двух лет отсутствия. Как в детство возвращаешься. Мы же здесь каждые каникулы проводили, пока были детьми… — рассказ снова начался от Адама.
Лида смотрела в окно, стараясь хотя бы рассеянно, но следить за надоевшим уже повествованием. А то Сергей спохватится и если заметит невнимание, обидится просто смертельно…
— … Деревня-то тогда совсем глухая была, несколько жилых дворов и все. Потом сюда хлынули дачники, пустующие дома раскупили, довели до ума, поселили тут разных бабулек, тещ и свекровей на постоянное место жительства… Теперь здесь одновременно и глушь, и народу в деревне около сотни летом живет. Валяя можно считать старожилом. Когда бабка наша умерла десять лет назад, мы с ним приехали сюда на похороны, и оказалось, что дом завещан мне и Валяю. Я оформил документы и вернулся домой, а Валяй остался на все лето, а потом совсем отказался возвращаться. Университет бросил, чудак… Так и живет тут. Одиноко и довольно замкнуто. Удивительно, что до сих пор на человека похож… Правда, он все время норовит меня разубедить в последнем.
— На что же он живет и содержит дом в таком идеальном порядке?
— Сам не перестаю удивляться, — отмахнулся Сергей. — Он говорил, что на зиму устраивается на подсобные работы в сельсовете, это здесь, в семи километрах, в Капошицах. Плотничает там, печи топит. А летом тунеядствует. Зимой-то я ни разу здесь не был, да и летом не каждый год. А у Валяя, видно, натура такая: дикая жизнь ему в радость. Не знаю я, почему его это все устраивает, я бы и полугода здесь не протянул на его скудных грошах, с голоду бы помер. Правда, его еще лес и огород кормит тогда, когда денег не на все хватает. Я пытался посылать ему переводы, а он все мне вернул и оскорбился, чудак… Мне, как человеку, необремененному семейством, не составляло бы труда иногда побаловать единственного братишку. Тем более, что я уверен: Валька не стал бы переводить деньги на выпивку и прочие порочные излишества. Но он не хочет ничего брать. Такой уж мой братец на редкость принципиальный субъект, до противного…