Отступник
Шрифт:
— Слушай приятель, попробуй-ка сам, а? — проговорил Валентин. — Время выходит, а мне еще надо успеть вынести мальчика наружу…
Жлар тревожно взглянул ему в лицо:
— Я понимаю… Великий Нерш, я тебя очень хорошо понимаю!.. Но сними с меня хотя бы железо! А потом я попробую сам! — в голосе лешака зазвенели слезы.
Вздохнув, Валентин снова взялся за кандалы. Замок был точно таким же, что и на ошейнике, только более мелкий масштаб мешал быстро справиться с задачей.
Вертя кандалы с приваренным к ним металлическим прутом, поворачивая руки Жлара так и сяк, Валентин вдруг заметил, что
— Боже, что с твоими руками, Жлар?
— Я был нужен им для рукопашных боев… Они меня называли гал-ди-то… гла-ди-то…
— Гдадиатором? — помог Валентин лешаку.
— Верно. А чтобы обезопасить себя, они вырвали мне ногти… печально сказал Жлар. — Несколько недель я после этого лежал в горячке, мне казалось, что не только ногти, но и пальцы оторваны… Никто ко мне не подходил, чтобы вылечить: люди и не собирались, лешие все на цепях… Я выжил чудом, но все это время мне плохо, руки болят и не заживают…
— Разве ты сам себе не можешь помочь своей слюной? — пробормотал Валентин, помогая освобожденному лешему встать на ноги.
— Попробуй дотянись языком до пальцев через эту распорку! — Жлар пнул ногой ненавистный металлический прут. — А когда это все с меня снимали, нужно было не лечить себя, а уворачиваться от ударов и пуль в тире…
— Ты можешь идти сам? — на всякий случай уточнил Валентин, хотя видел, что Жлар достаточно твердо стоит. — Тогда давай снимем железо с твоего соседа…
Валентин присел ко второму узнику. Это был уж точно глубокий старик. Если на Жларе еще угадывалась лешачья одежда из льна и шерсти, грязная и изодранная, то на втором лешаке болтались совершенно неописуемые лохмотья. А это значило, что в застенке он провел куда больше времени, чем Жлар, и уж точно не год и не два. Он был слаб и, судя по всему, тяжело болен. Он почерневшего старческого тела исходил тяжелый смрад. Ноги старого лешака, неловко подвернутые, выглядели совсем беспомощными. Его шишковатая голова с проплешинами и седыми клочками волос, казалось, еле держалась на морщинистой шее.
Валентин не смог припомнить старика и решил, что никогда раньше его не видел. Занявшись ошейником, Валентин время от времени бросал тревожные взгляды на вход в лешачник. Ему казалось, что он возится с лешими непростительно долго. К тому же, куда он теперь денет еще и эту старую развалину?…
— Дай-ка мне нож, Валя! — попросил Жлар, когда Валентин снял ошейник со старика.
Валентин подал лешему нож, потянулся к наручным кандалам.
Жлар присел перед стариком и взглянул ему в лицо:
— Отец, ты по-прежнему хочешь этого?
Старик кивнул.
Жлар провел рукой по лицу, вытер испарину и быстро проговорил:
— Я обещал это тебе, но мне все равно не по себе…
Старик протянул к Жлару дрожащую высохшую руку и положил ее на ладонь Жлара. Губы его беззвучно шевельнулись, в покрасневших глазах заблестели слезы. Он несколько раз кивнул, и во взгляде его была мольба.
— Только закрой глаза, — произнес Жлар.
Старик опустил веки и застыл. Жлар взвесил на ладони нож, сжал все еще пульсирующую рукоятку и стремительным движением вонзил нож старику в грудь, между ребер.
Мертвый старый лешак так и остался сидеть у стены, привалившись к ней спиной. На лице его застыло выражение не то облегчения, не то обреченности.
— Ты спятил, Жлар?! — возмутился Валентин, отбирая у него нож. — А если бы я сделал это с тобой, вместо того, чтобы освободить?! Я ведь тоже потерял на тебя драгоценное время!
— Я обещал это старику! — упрямо возразил Жлар. — Я обещал, что при первой же возможности взять в руки что-нибудь, что может заменить мне вырванные ногти, я убью несчастного. Он взял с меня это слово, и мне очень трудно было пойти ему навстречу… У тебя не было смысла снимать с него железо. Он уже полгода был парализован…
Валентин нахмурился. Ему даже сейчас, когда он еще находился в возбужденном состоянии под влиянием мертвой смеси, был неприятен поступок Жлара, но он решительно вскочил:
— Историю старика я выслушаю потом, если ты не против! Нам надо бежать. Я удивлен, почему еще до сих пор ни души не появилось…
— Уверен, ты не одну голову проломил, пока шел сюда, — сказал Жлар. Не волнуйся, попотеть еще доведется…
Согласно кивнув, Валентин нагнулся над сыном, но Жлар остановил его:
— Валя, я болен, но еще кое на что гожусь… Давай, я возьму Мрона на руки, и ты сможешь защитить нас обоих куда надежнее, если руки у тебя будут свободны. Если ты мне, конечно, доверяешь…
Валентин оглянулся на мертвого лешего у стены. Доверять существу, хладнокровно прирезавшему своего товарища по несчастью…
— Ничего, Жлар, я справлюсь, — коротко ответил Валентин и взял Мирошу на руки. Тельце сына показалось ему теплее, чем прежде. Неужели время действия смеси так быстро истекает? Ведь Шеп гарантировал ему час! А может быть, отведенный час уже прошел, а Валентин этого и не заметил?
— Иди вперед! — скомандовал Валентин, решив, что ему будет спокойнее, если Жлар будет впереди и у него на глазах.
Жлар двинулся по коридору мимо запертых клеток. Из той камеры, где сидели лешие, раздались встревоженные вопли и крики о помощи. Жлар тревожно обернулся на голоса и с мольбой взглянул на идущего сзади Валентина.
— Им никак нельзя помочь? — осторожно спросил он. — Они же мучаются. Они потеряли надежду когда-нибудь увидеть Нерш и солнце… Неужели мы не можем им помочь?!
— Если хочешь, помоги им тем же способом, что и старику! — грубо бросил Валентин. — На другое у нас нет времени…
— Они еще держатся на ногах. Только снять бы с них железо… — начал Жлар, но впереди послышался топот нескольких пар ног.
Валентин, уже оказавшийся в коридоре между тиром и лешачником, растерялся. Что он может с сыном на руках? Только вынуть нож из-за пояса и метнуть. Но это один-единственный раз, а дальше?
Дверь тира была приоткрыта, и Валентин решительно толкнул Жлара туда, а потом вбежал сам. Тир был пуст. На том месте, где Валентин бросил раненого Василия, на полу осталось немного крови. Сам Василий, скорее всего, очнулся и убежал, ушел, а возможно и уполз за подкреплением. Валентин пожалел, что спеша в лешачник, не подобрал упавший на пол пистолет. А теперь оружие было заперто.