Отступник
Шрифт:
— Подожди! Подожди! — встрепенулся Валентин, бросаясь вдогонку. Мне… Мне надо знать…
— Ничего тебе не надо знать, парень, — тоскливо сказал Василий. Если бы ты был лешим, я, возможно, кое-что и рассказал бы тебе, но у меня нет права секретничать с человеком…
— Я отец лешонка! — возразил Валентин.
— Очень может быть… И все же никаких подробностей ты от меня не услышишь. По крайней мере пока я не побеседую с кем-нибудь из леших, отрезал Василий.
— Но я могу передать твои слова Шепу, — настойчиво повторил Валентин.
— Какому еще Шепу? —
— Шеп — Хранитель рода леших Нерша.
— Что значит «хранитель»? — нахмурился Василий.
— Ты леший и не знаешь, кто такие Хранители? — удивился Валентин. — А как тебя вообще зовут? По-настоящему?
— Василий. Василий Курилов, — усмехнулся лешак. — Это и есть по-настоящему. Паспорт подлинный. Других имен у меня никогда и не было.
— Откуда же ты такой взялся? — поразился Валентин.
— Я из городской общины Омска.
— Постой, постой… — насторожился Валентин. — То есть как «из городской общины»? Лешие — лесные существа!
— Да вырубили наш лес. Еще во времена первых пятилеток… Кто-то, возможно, подался дальше в тайгу и до сих пор там живет, — усмехнулся пришлый лешак. — Но доказательств этому мы никак не можем найти. Ну а некоторые бедолаги зачем-то полезли в город, за смертью своей… Уцелели единицы и каким-то чудом приспособились. Сейчас нас всего восемь семей… У нас нет хранителей, потому что мы не род. Мы просто объединились, чтобы не пропасть… Даже отыскать друг друга в большом городе было тяжело и опасно. Но мы встретились, и нам удается держать все в тайне. А теперь мы ищем себе подобных повсюду, потому что знаем, что иначе нас, как биологический вид, ждет вырождение… Если мы не найдем ничего в ближайшее время, уже нынешнее поколение может стать последним…
Валентину подумалось, что этот городской лешак непременно нашел бы общий язык с Шепом, потому что умному и толковому Хранителю не пришло бы в голову отвергнуть родича, пусть и столь дальнего.
— Где Омск, и где мы… — присвистнул Валентин. — Как же ты вышел на здешнее племя?
— Шел на слухи и страшные легенды, то есть практически наощупь.
— Долго?
— С тех пор, как я услышал первый пьяный рассказ какого-то ханыги о том, что где-то недалеко от Твери живут рогатые вампиры, прошло лет семь.
— Семь? Ничего себе!
— Ничего не поделаешь, работа у меня такая. Нас в общине несколько, тех, кто всю жизнь ищет… И мой старший брат, и младшая сестра всю жизнь на колесах. Брат — известный артист, старается нарочно много ездить с гастролями, и везде слушает и ищет. Сестра — геолог, и она, кажется, нащупала ниточку где-то в глуши на Дальнем Востоке. А я много лет был преуспевающим спортсменом-многоборцем, и вдоволь поколесил по свету. Среди товарищей по команде я прослыл собирателем страшных сказок и суеверий всех времен и народов… — Василий замолчал, потряс рукой. Валентин заметил, что кожа вокруг ногтей лешего вспухла и покраснела.
— Что у тебя с рукой? — удивился он.
— То, что я тебе демонстрировал — настоящая экзотика для городских леших. Мы не только не пользуемся ногтями для тех
— Но… Твои ногти в спокойном состоянии выглядят так, словно они человеческие!
Василий улыбнулся:
— Нам не спрятать ногти. Можем только выдвинуть… Может быть, это порождение длительной привычки быть неотличимыми от людей… Небольшая мутация, так сказать.
Договорив, Василий достал из кармана сигарету и закурил. В ответ на удивленный взгляд, он усмехнулся:
— Не забывай, я городской леший, и мне присущи все пороки урбанизации, от которых здешние лешие еще почему-то смогли уберечься.
— Но как же ваши предки уцелели в городе? Разве на вас не было охоты?
— Представь себе, не было. Рожки и хвостики младенцев были признаны рудиментами, изредка присущими человеку… Ногти удается скрывать. Уши у нас почему-то всегда были совершенно человеческие… Мои родители каким-то чудом отыскали друг друга, я нашел себе жену уже в общине, но вот мои дети теперь не могут найти себе пару… Я их совсем не вижу, я все время один, вдали от дома. А они уже взрослые парни, двадцать и восемьнадцать лет… У других семей общины есть девочки, но они еще очень малы… Поверь мне, Варзанов, уцелеть — это проблема не только для леших Тверских лесов.
— Охотно верю, — кивнул Валентин. — Все это, конечно, интересно, но тебе, действительно, надо встретиться с Шепом… Он будет рад тебе, я уверен. Сегодня же я поговорю с Шепом в Логове, и он непременно захочет с тобой увидеться…
— В Логове? Да видишь ли.. — Василий замялся. — Где, ты думаешь, сейчас Пряжкин?
— Да пес его знает! — злобно бросил Валентин.
— Почему же, я тоже знаю. Он отправился громить Логово.
— Что? — Валентин не поверил своим ушам. — Ты… Ты так спокойно сообщаешь об этом? Да как ты вообще допустил это?! Да какой же ты после всего этого лешак?!
Валентин сорвался с места, но Василий проворно преградил ему путь:
— Не думай, что мне это легко далось, — горько сказал он.
— Да что ты говоришь?! — выдохнул Валентин. — Ну и мерзавец же ты! Чем рассказывать байки о тяжелой жизни леших Омска, ты бы лучше сразу сказал мне о Пряжкине!! Да почему же ты такая сволочь?!
У Василия мелко задрожали губы:
— Я поклялся общине, что сделаю все для того, чтобы найти леших, связаться с ними и установить контакты. Если не получится здесь — что ж, я буду искать снова. Поеду в Хабаровск помогать сестре… Я не имею права ставить под угрозу свою жизнь, потому что на меня надеются полсотни членов общины. Мне с детства вдолбили, что каждый найденный контакт — шанс на выживание вида, а каждый пустой подвиг — шаг к гибели!..