Отступник
Шрифт:
— У тебя минута, не больше… Шеп, ты понял?
Вместо ответа Шеп быстро пересел в ноги Есе и разрезал ногтями ее перепачканное платье. Ее огромный округлый живот беспомощно колыхнулся и опал. Шеп протянул руки, оттопырив большие пальцы и сложив их вместе. Ногти впились в живот Есы прямо под пупком, и Шеп повел руки вниз, с силой нажимая… Лицо друга, искаженное и застывшее, испугало Кшана. Боясь шевельнуться, Кшан опустил глаза, глядя, как раскрывается рассеченная кожа на животе Есы. Смотреть на это было тоже ужасно, но полегче, чем на
В кровавом зияющем разрезе что-то зашевелилось. Шеп запустил руки в чрево лешухи и вынул что-то маленькое, красное от крови. Он встряхнул это что-то, и он закряхтело. Потянулась пуповина. Шеп отсек ее и, поднеся младенца к губам, тщательно и трепетно зализал ранку. Ребенок заквакал громче, из ротика вылилось немного крови, но на испуганное восклицание светлоглазой женщины Шеп невозмутимо ответил:
— Не пугайтесь, это кровь Есы… Моя дочка не ранена…
Кшан не мог смотреть на младенца. Краем глаза он видел, что Шеп вытирает ребенка куском материи, но разглядывать свою племянницу он не хотел. Его младшая сестренка лежала перед ним мертвая, со вспоротым животом… Как будет горевать Цьев! Кшан глотал слезы, проклиная тот день, когда он сам появился на свет, принеся смерть своей матери и полную кошмаров жизнь самому себе.
— Да что ты ее трешь? Обмой ее в реке, — заметил человек Шепу.
— Нужно сначала приложить ее к груди, — ответил Шеп. — А рядом нет ни одной живой лешухи… Ладно, все равно я ей остался и за мать тоже!
Шеп полоснул ногтем по своему соску и поднес младенца к груди. Лешеня похныкала, но кровь отца пришлась ей по вкусу. На глазах Шепа выступили слезы, и Кшан не мог понять, то ли другу больно, то ли это слезы острой тоски и скорби…
Не в силах больше выносить ужасную гримасу Шепа, Кшан взмолился:
— Прекрати мучить себя. Хватит, закончи обряд и хватит… Ты не железный, Шеп!
— Я не могу отнять ее, пока она сосет. Когда ей еще доведется отведать хоть какого-нибудь молока! — сказал Шеп. — А когда нет молока, что может быть полезнее для дочери лешака, чем кровь отца?
Кшан не нашелся, чем возразить. Спорить бело не время, да и малыш Мрон, совершенно потрясенный смертью Есы, которая всю его жизнь по-матерински заботилась о нем, горько выл прямо над ухом.
Наконец, лешеня прекратила терзать своего отца и выпустила разрезанный сосок Шепа.
— Тебе зализать? — Кшан потянулся к другу, но Шеп покачал головой:
— Ты не смотри, что она такая крошка, ее слюна живительна и сильна. Мне уже не больно…
Шеп поднялся на ноги и спустился к реке. Кшан не слышал слов, но он был уверен, что Шеп добросовестно выполняет последнюю часть обряда приобщения.
Когда он принес дочку обратно, Кшан с восторгом увидел малюсенькую лешеню, сплошь покрытую белым пушком. У нее были длинные вытянутые ушки и тонкий гибких хвостик с белой кисточкой на кончике. Благотворная вода Нерша отмыла младенца от материнской крови, и Шеп уставился на свое дитя с умилением и гордостью.
— Она
Чистенькая и напившаяся крови лешеня заснула на большой ладони отца, свернувшись клубочком, пропустив хвостик между ног и зажав кисточку крошечным кулачком. Пальчики другой руки смешно шевелились.
— Как ты назвал ее? — спросил Кшан.
— Так трудно выбрать. Слишком много имен у Нерша, но женщины, что носили их, перенесли столько боли, что мне было боязно… — сказал Шеп. Сначала я решил назвать ее, когда мы будем в безопасности. Но потом я понял, что эта безопасность может никогда и не наступить… Короче, ее зовут Юша.
Он повернулся к притихшим людям:
— Сергей, ты поможешь мне похоронить Есу?
— Конечно, — с готовностью сказал человек и помрачнел: — Я так хотел помочь ей, но не смог, и мне сейчас совершенно не по себе. Стыдно…
— Кшан верно сказал тебе, что ты не помог бы даже со всем арсеналом человеческих медикаментов! Только мы могли ей помочь. Но мы опоздали…
Шеп посмотрел на младенца, потом перевел взгляд на друзей и поспешно, словно стесняясь своей слабости, вытер слезы. Нерш подарил ему маленькую дочь, с ним по-прежнему были его старший сын и верный преданный Кшан. Случилось то, что случилось, и тут уж ничего не поделаешь. Надо искать остальных уцелевших и спасаться…
Кшан взял девочку и протянул ее Шепу:
— Бери дочь, Хранитель.
Шеп порылся в своей сумке, достал длинное узкое полотенце и привычно завернул девочку так, чтобы ее удобно было нести на руке.
— Ей не будет холодно? — с сомнением спросил Сергей, но Шеп только покачал головой, не тратя силы на объяснение человеку, что летом новорожденные лешата могут спать на руках родителей без всяких пеленок и одеял.
— Лида! — он повернулся к бледной, усталой женщине и несмело улыбнулся.
— Кшану будет трудно держать ее. Пожалуйста, возьмите мою дочь и пройдите вместе с Кшаном и Мроном метров двести-триста вверх по реке. Мы похороним Есу и догоним вас сразу же…
Женщина с готовностью протянула руки к малышке и взяла ее. Шеп благодарно улыбнулся и посмотрел на Сергея:
— Помоги мне, пожалуйста…
Он подошел к мертвой Есе и поднял ее на руки, пачкаясь в крови.
Традиции требовали долгого торжественного обряда, но Кшан знал, что Шеп просто прочтет молитву и забросает Есу землей и ветками…
Кшан медленно двинулся вперед, ведя за руку совсем выбившегося из сил Мрона. Женщина с младенцем шла рядом и молчала до тех пор, пока Шеп и толстяк не догнали их.
— Мы ищем Валентина? — хмуро поинтересовалась она.
— Мы ищем кого-нибудь, — отозвался Шеп. — Но не думаю, что нам повезет.
Кшан не был вполне уверен, что Шеп отвечал осознанно. Все внимание светловолосого лешака было приковано к младенцу. Он отобрал у Лиды свою дочку и теперь никуда не смотрел, кроме как на безмятежно спящую малышку.