Отступник

Батчер Джим

— Никакого вышибания, — сказал я. — Пока я не выясню точно, куда их шибать, чтобы было больно.

Я доехал до двенадцатого этажа, вышел из лифта и достал из своего пыльного кармана Липкие Нити. Я встряхивал баллончик, пока шел по коридору до комнаты двенадцать-тридцать три. Затем, безо всякой подготовки, я выдул немножко Липких Нитей прямо на дверь. Они бодро пролетели по воздуху и приклеились.

Потом я повернулся и пошел дальше по коридору, пока не нашел открытую дверь в крохотную комнатку, с раздатчиком льда и кучей моющей

техники. Я сел, быстро нарисовал вокруг себя круг на кафельном полу водяным маркером, и приступил к работе.

Я замкнул круг усилием воли, и вокруг меня внезапно возник невидимый барьер. Это не было сверхмощной магической конструкцией, но такой наскоро сложенный круг все же прекрасно служил для того, чтобы оградить меня от внешних энергий, позволить собрать волю и преобразовать ее для конкретной цели без помех. Я взял Липкие Нити и выдавил на ладонь моей левой руки как крем для бритья, превратив его в небольшой бугорок. Затем я сел как можно ниже, держа бугорок Липких Нитей перед собой, закрыл глаза и собрал волю.

Вся работа магии — создание соединений. Недавно я использовал волосы Переплетчика, создав связь к нему для отслеживающего заклинания. Я мог сделать сколько угодно штук с этим соединением, включая некоторые удивительно грязные и опасные. Я видел как это случалось, в основном — с принимающей стороны.

На этот раз я создавал связь между Липкими Нитями в моей руке и кусочком, налепленным на дверь номера. Они оба происходили из одного места, и это означало, что я могу использовать их общность, создавая связь.

Я сосредоточил волю на своих исходных целях, нацелил их все вместе и освободил, пробормотав:

— Finiculus sonitus.

Я смазал часть нарисованного мной круга, разрывая его, и немедленно ощутил жужжащую вибрацию на пальце левой руки.

Потом я наклонил голову и запихнул пучок Липких Нитей в свое левое ухо.

— Не пытайтесь повторить это в домашних условиях, — пробормотал я. — Я профессионал.

Первое, что я услышал, была лихорадочная, гиперактивная музыка. Певица немелодично визжала, стучали барабаны, а кто-то либо играл на электрогитаре, или медленно погружал больных ларингитом котов в кипящее масло. Никто из предполагаемых музыкантов, казалось, не обращал внимание на то, что делают остальные в группе.

— Господи, — появился выразительный голос Переплетчика. — Даже ты не можешь танцевать под эту дрянь.

Раздался низкий гортанный женский смех, и Мадлен Райт невнятно и очень счастливо ответила:

— Это не музыка мастерства и правильности, мой сладкий. Это музыка желания и страсти. И я могу так станцевать под нее, что у тебя глаза вылезут на лоб.

— Я не твой сладкий — раздраженно сказал Переплетчик. — Я не твой КтоУгодно, уродина, я твой контрактный работник.

— Не уверена, что я придавала бы этому особое значение, будь я тобой, Переплетчик, — сказала Мадлен. — С тех пор, как ты сокрушительно разочаровал меня как наемник.

— Я

тебе говорил, что если покажется кто-нибудь из Белого Совета, я не смогу что-либо обещать, — раздраженно бросил он в ответ. — И подумать только, что происходит? Появляется этот педерастический лунатик Гарри Дрезден с подмогой — да еще и вдобавок с поддержкой местной полиции.

— Я начинаю так уставать от этого, — сказала Мадлен. — Он всего лишь один человек.

— Один гребанный член гребанного Белого Совета, — возразил Переплетчик. — Прими во внимание, что кто-то вроде него может сделать все, что могу я и даже больше помимо этого. И даже люди из гребанного Совета нервничают из-за него.

— Ладно, я устала от него, — сплюнула Мадлен. — Ты узнал, где он скрывает Моргана?

— Может быть ты не слышала, милочка, но я провел день, сидя на стуле с заткнутым ртом.

Мадлен засмеялась холодным фальшивым смехом.

— Кое-где тебе бы пришлось заплатить за это.

— Чертовски маловероятно.

— Ты найдешь Моргана?

Переплетчик зарычал.

— Дрезден прятал его в арендованном складе некоторое время, но он исчез до того, как копы успели его схватить. Вероятно, он взял Моргана в Небывальщину. Они могут быть где угодно.

— Нет, поскольку Дрезден вернулся в Чикаго, — сказала Мадлен. — Он никогда бы не удалился слишком далеко от Моргана.

— Так проверь его гребанную квартиру, — сказал Переплетчик.

— Не будь идиотом, — сказала Мадлен. — Это первое место, которое все хотят проверить. Он же не полный придурок.

Ага. Я не он. Хм.

Переплетчик усмехнулся.

— Ты мешок с деньгами, Рейт. Мешку с деньгами никогда этого не понять.

Голос Мадлен стал язвительным.

— Что это должно значить?

— Что не у всех есть гребанная куча особняков по всему свету или крутые тачки или достаточно денег, чтобы не думать дважды, прежде чем выбросить сотню долларов за сорокадолларовую бутылку шампанского из обслуживания номеров.

— И что?

— То, что Дрезден гребанный ребенок по стандартам Совета. Живет в паршивой маленькой дыре. И в придачу платит за офис для его бизнеса. У него не была века или двух чтобы подкопить процентов на его счету, не так ли? И в качестве запасного пути отступления он купил фешенебельный жилой дом в другом городе? Нет. Он арендовал грязное маленькое складское помещение и перенес туда снаряжение для кемпинга.

— Хорошо, — сказала Мадлен нетерпеливым тоном. — Допустим, ты прав. Допустим, он держит Моргана у себя в квартире. Он не оставил бы его незащищенным.

— Естественно нет, — ответил Переплетчик. — Он расставил гребанное минное поле оберегов вокруг жилища. Также, возможно, призвал стражников и кого-либо еще.

— Мы сможем пройти сквозь них?

— Дай мне достаточно времени и достаточно моих мальчиков, и да, — сказал он. — Но это не будет быстро, тихо и чисто. Есть путь попроще.