Отступники Старого мира

Воробьёв Георгий

— Что ж, — вежливым тоном произнёс Самманч, — я думаю, мы можем вернуться в администрацию.

Как только мы вошли в вестибюль, я первым делом нашёл себе стул, чтобы присесть и расслабить подгибающиеся колени. Рабочие уставились на нас. Самманч снова окинул взглядом помещение и спросил у меня:

— А где оружие, с которым приехали заключённые?

Я указал в угол, где Лассон вместе с рабочими грудой свалили винтовки бандитов. Самманч бросил взгляд на неё, а после этого громко обратился к рабочим:

— Господа, пожалуйста, сложите своё оружие у той стены, — он указал на место чуть поодаль.

Рабочие недоверчиво посмотрели на него, а потом на меня. Я кивнул им, и они начали перетаскивать винтовки к стене. Ни у кого из них никакого оружия уже, в общем-то, и не было. Оно беспорядочно валялось по всему вестибюлю. Пока рабочие выполняли указание, Самманч проверил прилегающие комнаты, а потом остановился у одной из дверей. Когда все ружья оказались у стены, он произнёс:

— А теперь, пожалуйста, пройдите в это помещение, мне нужно задать

вам несколько вопросов.

Рабочие послушно прошли в соседнюю комнату, а Самманч всё это время стоял у двери. Когда все зашли, он жестом пригласил и меня. Я зашёл внутрь. Это был какой-то большой кабинет, уставленный стульями. На стене у двери висела меловая доска, а рядом стоял небольшой столик. Следом за нами вошёл Самманч и его спутники, остановившись у выхода. Других дверей здесь не было. Самманч включил свет, потому что пасмурная погода за окнами оставляла зал в полумраке, и сказал:

— Займите места.

Мы расселись по стульям, стоявшим в нескольких метрах от доски. Сам Самманч остался около неё. Я вдруг почувствовал себя как в университете в Лакчами. Вся эта картина оживляла во мне воспоминание о том, как к нам приходила полиция. Тогда мы так же сидели в аудитории, а инспектор с двумя полицейскими пониже рангом так же стоял у доски. В тот день двое тоже остались у выхода, и все студенты были напуганы. Хотя, скорее всего, никто из них не испытывал тогда того же страха, что и я. Может быть поэтому, а может, от общей атмосферы сейчас я ощущал невероятное напряжение. Мне почему-то казалось, что Самманч подозревает нас в преднамеренном убийстве заложников. Я понимал, что обвинение абсурдно, но эта мысль всё равно пугала.

Самманч расстегнул куртку. Я обратил внимание, что его люди также стояли в распахнутой одежде, застыв с опущенными руками. Хотя вся эта картина сильно напоминала мне события прошлого, в этот раз я не испытывал чувства дежа вю. Рабочие смотрели на своих посетителей, ожидая вопросов.

Самманч окинул зал взглядом, кажется, пересчитывая нас, переглянулся со своими спутниками и произнёс:

— Хорошо…

Продолжения фразы не последовало. Вместо этого он вдруг выхватил из-под куртки револьвер. Чуть позже среагировав, оружие начали доставать и его люди. У меня всё внутри обледенело за долю секунды, когда я увидел, как Самманч направляет револьвер на меня. Грохнул выстрел, от которого я, кажется, подпрыгнул прямо на стуле. И прежде чем я успел хоть что-то осознать, раздался ещё один. Следом, с минимальной задержкой, прозвучали ещё три. Я оцепенел и не мог пошевелиться от неожиданности и тусклой мысли, где-то на краю сознания, что в меня стреляли. Что сейчас я повалюсь со стула и умру раньше, чем коснусь пола. Совсем как тот бандит, выскочивший из вездехода. Я безвольно наблюдал за происходящим несколько мгновений, пока не заметил, как один из спутников Самманча выпрыгнул из зала, а другой сполз по дверному косяку, оставив на стене тёмно-красную кляксу. Мне казалось, что моё сердце остановилось, а голова совершенно пуста. Есть лишь звон в ушах от прогремевших выстрелов. Всё происходило с невероятной скоростью, и я не мог это осмыслить. Мог лишь продолжать наблюдать, как Самманч неуклюже заваливается набок, а на светло-сером свитере с лакшамскими узорами, под его курткой, прямо у меня на глазах вырисовывается тёмный рисунок. Это выглядело невозможным и каким-то магическим. Пятно проявлялось из ниоткуда, а сверху к нему спускались такие же тёмные линии.

Лишь когда он упал, я заметил бьющую из его шеи кровь. Когда до меня начало доходить, что произошло, мне показалось, я наблюдаю всё это на экране, который находится в конце длинного-длинного туннеля. Всё это вдруг стало невероятно далёким от меня, даже мои собственные действия. У меня было такое ощущение, что я не произвожу их, а лишь вижу. Это было похоже на тот день, когда друзья затащили меня в кинотеатр, чтобы хотя бы ненадолго оторвать от подготовки к экзамену. Тогда я не спал целую ночь, а днём мы пошли в кино. Там я начал засыпать прямо в середине фильма. Я ловил себя на происходящем время от времени, понимая, что сижу в кресле и всё это время передо мной что-то происходит. Иногда мне казалось, что кроме экрана ничего нет, а иногда его оттесняли бессвязные образы сновидения. Моментами я возвращался обратно в реальность и словно припоминал, что на самом деле я сижу в кинотеатре, а не нахожусь внутри фильма. Это повторялось и повторялось по кругу, пока сеанс неожиданно не закончился.

Сейчас было что-то подобное, только фильмом была реальность. Я поймал себя на том, как поднялся со стула, а суматоха вокруг и крики рабочих ворвались в моё сознание, чтобы полностью раствориться в абсолютно спокойной и бесстрастной мысли о том, что я, кажется, падаю в обморок. Эта мысль заполнила собой весь мир, а потом появилось что-то, что словно бы пыталось перекричать её. Я мог лишь наблюдать, что здесь есть что-то ещё, пока не понял, что это всё те же крики рабочих. Тогда я увидел, что уже иду через вестибюль и вижу свои ноги всё через тот же невероятно длинный туннель. Мой взор поднялся как бы сам собой. Я чувствовал, что одновременно владею своим телом и нет. Как будто здесь был кто-то ещё, кто постоянно перехватывал управление. Я увидел окно рядом с входом в здание, около которого кто-то сидел. У него в руках была винтовка. Снаружи удалялся какой-то силуэт. Что-то сверкнуло там за окном, но я будто бы не увидел это, а лишь вспомнил, что только что видел. Как будто моё сознание отставало от настоящего момента.

Оно бороздило память, чтобы восстановить, что произошло секунду назад. И в памяти пронёсся хлопок, долетевший снаружи. «Это тот человек!» — вспыхнуло в моей голове, и, кроме этой мысли, снова ничего не было. Она затмила собой всё происходящее. Следом за ней пришло осознание, что что-то происходит, а я даже не вижу, не чувствую себя. И это осознание было снова абсолютно равнодушным, будто Ашвар Шел-Тулия — это какой-то другой человек, который не имеет никакого значения. Не было вообще никого. Не было ничего, только мысль: «Нужно прийти в себя!» Кому она была адресована и кем — невозможно было разобрать. Вдруг новый страшный грохот выбросил эту мысль вон, вернув туннель, в конце которого человек сидел у окна. И вновь была память, картинка, как он стреляет по силуэту снаружи. В стекле образовалась маленькая дырка, а человек за окном упал на снег. Совсем как тот бандит. И я уже не видел ни вестибюля, ни человека с ружьём, а только бандита, который летит на снег совсем не как в кино. А потом была снежная лавина, вырывающаяся из Туннеля. И лабиринт. Он перекрыл все видения и висел среди черноты, горя своими жёлтыми стенами. Он был передо мной целиком. Я знал, что где-то здесь выход, но он сильно размывался. Когда я пытался присмотреться к отдельным частям лабиринта, остальные растворялись и исчезали. А когда прекращал сосредоточиваться, он всплывал весь, но я не мог понять, каким маршрутом нужно пройти, чтобы выбраться из него к свету, а не в черноту, которая вдруг превращалась в снежную лавину. Из которой вдруг проявилась фотография нескольких висельников, напечатанная в газете. Что-то было на моём плече. Память сказала, что это там уже давно. Это была рука. И вновь явился туннель, в конце которого я видел свои ноги и чьи-то ещё, шагающие рядом. Я не видел, что у меня на плече, но знал, что это чья-то рука. Она поворачивала меня, она управляла моим телом, пока я снова не оказался на стуле. Я поднял голову, или она поднялась сама. В конце туннеля было лицо. А потом была чернота, в которой раздавались какие-то звуки. Это был чей-то голос. И что-то странное. Как будто резкий запах под носом, но его нельзя было описать. Не было никакого запаха, но что-то ударило в нос, и туннель вдруг стал быстро сокращаться. Я снова увидел чьё-то лицо, но уже другое, хотя всего мгновение назад его не было. Оно резко приближалось, одновременно оставаясь на месте. Экран так и не пропал, я всё ещё был не там, где был он, но расстояние до этого экрана стало коротким, и мне больше не нужно было вспоминать. Всё происходило сейчас. Я мог уместить больше, чем только видение или только мысль. Я начал замечать всё одновременно.

Я сидел на стуле в зале, в самом углу. Здесь находились рабочие, они осматривали тела, лежащие на полу. Здесь был Лассон, который недавно попросил всех нас не говорить людям с «Января», что он находится с нами. Он придумал историю о том, что произошло в порту. Она не слишком отличалась от реальных событий, и поэтому её было несложно рассказать. Я передал всё Самманчу, который лежал здесь же, в большой луже крови. Я всё вспомнил. Я не был ранен. Никто из них не успел сделать ни одного выстрела здесь. Лассон с момента их появления следовал по пятам. Он следил из-за угла склада, как Самманч и его люди заезжали в порт. Прятался за бочками, наблюдая, как я рассказывал историю столкновения. Он стоял за окном, когда нас вводили в этот зал. Всё это время он держал оружие наготове. Виктор не сказал, чего именно он ожидал от людей с «Января». Но Лассон был готов ко всему и опередил их. А последнего подстрелил Вайша, когда тот пытался убежать. Всё это я узнал немного позже, когда окончательно пришёл в себя. А пока что я сидел и наблюдал за Лассоном, который что-то оживлённо обсуждал с Мекатом. В опущенной правой руке Виктора покоился револьвер Катана Оши.

Глава IX. Кодовый замок

— Как ты, Ашвар? — спросил Лассон, тронув меня за плечо.

Мы снова сидели в вестибюле администрации, пытаясь разобраться в том, что сейчас произошло. Рабочие занесли тело с улицы на склад, положив к остальным погибшим в этот день. Самманч и другой его спутник так и остались лежать в кабинете. Первые несколько минут после стрельбы здесь стоял неразборчивый гомон, но сейчас все поутихли.

— Я в порядке.

— Ты не похож на человека, который в порядке, — заметил Лассон, всё ещё растирая руки.

Почти всё время с момента прибытия Самманча норвальдец провёл снаружи. Мне не очень хотелось говорить о своём состоянии. Я сейчас и правда чувствовал себя не так уж и плохо.

— Я видел такое раньше, — сказал Лассон.

Я вопросительно посмотрел на него.

— Когда я был на войне в колониях, — продолжал он, — некоторые парни вели себя… странно.

— Ну, это уже закончилось… — неуверенно ответил я.

Мне было как-то неуютно от этого разговора. Лассон внимательно посмотрел мне в глаза, но больше ничего не произнёс. Вместо этого он встал, прошёл по залу и обратился ко всем присутствующим:

— Я хочу кое-что сказать.

Рабочие подняли на него глаза, а Виктор продолжил:

— Нам нужно определить, что делать дальше. Я не до конца понимаю, что здесь произошло. Но эти люди, — он указал на дверь, за которой всё ещё лежали два тела, — приехали сюда по указанию Менаги. Ашвар сказал, что главный из них — уполномоченный по безопасности в колониях. И он пытался нас убить.

Рабочие молчали, а Лассон продолжал:

— Есть ещё кое-что. Пока мы занимались телами, Ашвар принял звонок с «Января». Это был не диспетчер и не Менаги. Расскажи им, что тебе сказали, Ашвар.